От Алматинского художественного училища имени Гоголя, где я учился, нас отправили в колхоз на практику. Там познакомился с Асхатом Ноурызбаевым (один из участников группы «Бублики»). Вначале мы просто играли с ним на Арбате, затем решили, что нужно расти. На автоответчик, привезенный из Швейцарии, записали дурацкую песню «Акола-Мока», которую придумали с Асхатом, и отправились на поиски лучшего места. Естественно, нам везде давали от ворот поворот. Единственным человеком, сказавшим: "Подумаем, что из вас можно слепить", – был продюсер Жан Кастеев. В те годы он занимался проектами «Лилу», «Уркер». Жан пригласил нас в клуб «Телевизор». Директор клуба, Баглан, к сожалению, ныне покойный, во время второй нашей встречи сказал: «Хорошо, ребята, даю вам триста долларов на запись пяти песен». Мы были вне себя от счастья. Фактически эти деньги предназначались для пяти песен, но мы записали шесть. Шестую, «Холод дней», мы с Асхатом придумали за полчаса. И она оказалась самой хитовой. С ней-то мы вместе с остальными ребятами – Джоном, Максом и Маликом (Евгений Кравчук, Максим Балыкин и Малик Шангараев), раскрутили клуб «Телевизор». С того момента и началась жизнь группы «Бублики».
Идея появиться в шубках на конкурсе металлистов в «Алтын-Алма» принадлежала Малику. Разумеется, мы в таком попсовом виде диссонировали с другими участниками, одетыми в кожаные косухи. Однако именно это и помогло нам выиграть. В жюри сидел Кайрат Кульбаев. На тот момент он был продюсером большинства самых успешных музыкальных проектов. Он подошел к нам и сказал: «У меня давно была идея создать такой коллектив. Почему бы нам не посотрудничать?». Жан с Багланом эту идею не одобрили, но с Кайратом они все вопросы решили сами, без нас. Мы подписали контракт с Кульбаевым, если не ошибаюсь, это был 1998-й год. С этого момента наши клипы крутили чуть ли не каждые пятнадцать минут, мы занимали первые места во всех чартах и ездили с концертами по всему Казахстану, собирая стадионы. Самые шустрые обогащались на продаже подпольно записанных кассет с нашими песнями. Помню, десять лет спустя к нам подходили и говорили: «Слушайте, я на одних только вас сделал состояние, а вы-то что так ходите?».
Невероятный успех "Бубликов", по моему мнению, заключался в удачном стечении обстоятельств: продюсер был подкован во многих вопросах и знал, куда нас двигать, материал для того периода был интересным, да и мы тогда были наивными. Тем не менее наступил момент, когда я сказал: "Давайте заканчивать этот проект, я вас настоятельно прошу".
Я первым покинул коллектив. У ребят вышел новый, удачный клип на песню «Легко-легко». На мое место пришел новый человек. Он не пил, не курил и даже не дрался, но когда столкнулся с таким количеством внимания и с тем, что тебя на руках носят, как-то неадекватно отреагировал. Не выдержал популярности. Знаете, я тоже ее не выдержал. Плюс я тогда женился на Линде Нигматулиной, у меня родился сын.
В «Бублики» потом пригласили кого-то еще, затем меня, когда остальные ушли. Все эти перемены не очень хорошо сказывались на деятельности коллектива. В конечном счете произошел полный разрыв. Мы решили: лучше сейчас остановиться, когда нас нормально воспринимают, чем угасать постепенно, теряя лицо.
Продюсеры выделяли средства, но частенько притормаживали. В их интересах – не давать много свободы исполнителю. Сейчас понимаю, что это было правильным решением. Разрыв с Кайратом Кульбаевым был логичным – каждый хотел идти своей дорогой. Хотя на тот момент не было обоснований, но мы не понимали, видимо, из-за своей горячности.
Уйдя из «Бубликов», не знал, что делать. Да, был проект «ДНК» с Линдой и Каспером. Попел какое-то время, но себя в нем не увидел. Присутствовал дискомфорт с речитативом, песни не шли, и с Линдой развелись. В багаже –развод и потеря работы, а двигаться дальше все равно нужно было. Мне повезло – встретил музыкантов, которые играли «живьем». В 2002 году мы организовали группу «Прано». Денег у меня не было, ходил пешком на репетиции. Стали выступать на мероприятиях и зарабатывать. Правда, долго наше сотрудничество не продлилось. Ребята любили, так сказать, кайфовать, я был против. Мы разошлись, но я благодарен Сергею Миронову – основателю группы и талантливому человеку. К сожалению, его сейчас нет с нами. Он был «монстром» живой музыки и многому научил меня, попсовика и «фанерщика». Я благодарен ему за то, что поверил в меня, и за то, что мы прошли определенный этап жизни вместе.
Огромная благодарность композитору Болату Буранову, практически подарившему мне две свои песни «Пропасть» и «Настя». К слову, не упомянул Адиля Жамбакиева и Ануара Турсунова, которые создали первоначально тот материал, с которым мы с «бубликами» «выстрелили». Через пробы и ошибки пришел к сольному творчеству. Сам сочинял, сам играл, сам исполнял. Снял клип на песню «А я». Через некоторое время сказал себе: «Хватит. Это не то, чем я должен заниматься». Потерялось ощущение легкости. Может быть, сам в чем-то обманывал себя. Может быть, не мое уже это.
Одни могут подумать, что сегодня ситуация в шоу-бизнесе не та, конкуренция высокая и много других факторов, отсутствовавших ранее. Скажу так: аудитория у каждого артиста есть, и у каждого она своя. И сольно, и с другими музыкантами, и без продюсера зарабатывал в десятки раз больше, чем в период «Бубликов». Просто в какой-то момент понимаешь, что нужно оглядеться вокруг и попробовать что-то новое, а может быть, вспомнить что-то старое.
Позже «Бублики» признались, что были немного рассержены на меня из-за моего ухода. Мы общаемся, периодически встречаемся. Макс сейчас в Костанае, стал летчиком малой авиации. Асхат в Кыргызстане, что-то записывает, сочиняет. Джон подался в клубный бизнес. Малик занимается шитьем, как я. А я вообще ушел из музыки.
Свой бизнес
Младшему сыну, Арлану, для одного мероприятия понадобился галстук-бабочка. Долго искали с супругой, еле нашли. Качество, мягко говоря, удручало. Говорю: «Я бы одной левой ногой сшил намного лучше». Она в ответ: «Ну, сделай». Сшил бабочку, получилось неплохо. Хотя долгое время принципиально не брал в руки иглу, мог даже ходить с оторванной пуговицей.
Потом кто-то заказал, мы сшили еще, и в итоге все это вылилось в Otali Design. Потом начали изготовливать вещи из кожи, дерева. Самая большая сложность в нашем деле – найти из чего шить. Печально, когда от материала зависит качество твоей работы. Ни кожи, ни тканей, ни фурнитуры хорошей. В городе есть несколько магазинов, но в основном мы заказываем из Англии, США, очень редко из Китая. Бывает, своими руками делаю аксессуары, необходимые инструменты.
Шить начал не потому, что это сейчас модно и хэндмэйд актуален, как могут подумать многие. Я окончил художественное училище по специальности "художник театра", затем институт театра и кино как "дизайнер одежды". Тогда все вещи делал сам – одежду и обувь. Будучи студентом показал дебютную коллекцию в «Сезоне Востока». Многое увидел там, сделал кое-какие для себя выводы, познакомился с Валентином Юдашкиным и многими другими дизайнерами. Помню, тогда Оксана Корби узнала о возможности обучиться в Америке, из всей группы пригласила меня. Но, походив по меценатам, денег мы так и не нашли. В конце девяностых двадцать тысяч долларов были неподъемной суммой. Тогда квартиру себе купил за 6200 долларов.
Возвращение к истокам спустя столько лет помогло забыть все лишнее. В вузе мы учились по советским учебникам. Методики и формулы в них, безусловно, хороши, но они в какой-то мере убивают легкость и индивидуальность. А индивидуальный подход к клиенту – наше все. Несмотря на то, что к нам иногда обращаются с просьбой сделать похожую вещь, мы привносим всегда что-то свое. Я сейчас не о нашем логотипе. Например, для галстуков-бабочек методом проб и ошибок разработал свою технологию пошива. Так же с изготовлением изделий из кожи.
Раньше в кабаках зарабатывал по несколько тысяч долларов в день, но это были легкие и тяжелые деньги одновременно. Как правило, ты сполна отрабатываешь всю сумму, которую тебе заплатили: клиент нагрубит или потреплет нервы. Эти деньги уходили легко, быстро. Те же несколько сотен долларов, заработанные с продажи нескольких вещей, в энергетическом плане намного дороже. Ты вкладываешь свою энергетику, и она возвращается. Все относительно. Согласен, не все понимают и ценят это, но у нас хорошие клиенты. Они знают и понимают, сколько вложено в вещь.
У нас обычно спрашивают: "Почему так дешево?" Хотя, скорее всего, говорят: «За что такая высокая цена?», но до меня это не доходит, потому что с клиентами работает Маша. Она мне не говорит, ибо знает мою реакцию. Знаете, за юбку можно и двадцать, и сто тысяч тенге попросить. Смотря сколько в нее вложено и как сильно она нужна человеку. Может, кто-то семейное счастье обретет, пойдя в ней на свидание. А у кого-то она просто будет занимать место в шкафу. Просто люди не научились быть благодарными, не научились ценить чужой труд. Считаю, если человек выставляет такую цену, у него есть на это все основания.
География наших заказов, безусловно, увеличилась: отправляем как по Казахстану, так и за его пределы. Не стремимся к массовому производству. Нам важно работать с человеком индивидуально, общаться с ним, узнавать его. Каждый клиент – личность, имеющая право вносить что-то свое в создаваемый нами продукт. Пусть не семимильными шагами, но мы движемся к созданию бутика-мастерской. Хотим, чтобы наш, казахстанский, бренд был узнаваем во всем мире. За два года существования нашего дела сформировалась команда, есть партнеры и постоянные клиенты.
Пророческая шутка
После неудачного отдыха в Турции почти семнадцать лет не выезжал за рубеж. Решился-таки однажды – взял гитару и улетел в Таиланд. Один. Гостиничный номер моей будущей супруги Маши был прямо напротив моего номера. Три дня не мог подойти к ней, чтобы познакомиться. Затем ее мама, моя теща, в шутку обратилась: «Ну-ка, зятек…». Шутка оказалась пророческой. Мы поженились буквально через два месяца.
До последнего боялся работать вместе с супругой. Опасался, что это разрушит отношения. Позже понял, что это работает для тех, кто в это верит. Мы все время вместе. Пока я даю интервью, сын спит в машине, а Маша следит за ним. Твой ребенок растет на твоих глазах, жена участвует в твоих делах – мы строим семью, отношения постепенно, кирпичик за кирпичиком. Вместе. В этом кайф. Конечно, такая модель подходит не всем. Так организовать образ жизни, чтобы самому себе своевременно давать волшебный пендель, – не всем дано. В моем случае чаще всего это делает супруга. Она же меня и останавливает – мне сложнее сказать себе «Cтоп», чем начать работать. Она всем руководит, а я исполнитель, ее раб. Если бы не она, не было бы того, что у нас есть сегодня. Именно Маша взяла меня на принцип и, использовав мою любовь к сыну, подтолкнула к пошиву галстука-бабочки. Тем самым приведя меня к новому или хорошо забытому старому делу.
Я счастлив. Для меня семья – то, ради чего сегодня все делается. Просыпаюсь с мыслями о семье, засыпаю с мыслями о ней же. Думаю, это пришло с возрастом. В 27 лет я бежал куда-то, хотел погулять, выпить с пацанами, поиграть в компьютерные игры. Естественно, это не нравилось тогдашним моим спутницам. Внимание со стороны поклонниц в «бубликовский» период было интересно до определенного момента. Когда звонки не прекращались даже ночью, к тому же с угрозами и оскорблениями в адрес Линды, это уже переходило все рамки. Факт переедания этого «меда» невероятно помогает сегодня. Сейчас намного спокойнее отношусь к фамильярному отношению, когда подходит кто-нибудь, хлопает по плечу и говорит: «А чо ты, «бублик», почему в группе не остался?». Или когда раньше незнакомый человек звал выпить, а когда отказывал, обижался: «Зазнался? «Зазвездился» что ли?».
Пройдя через многое, не хочется концентрироваться на тяжелых моментах. Если поразмыслить, мне по жизни везет. Из любых сложностей, будь это потеря близких людей или финансовые затруднения, кризис в работе или творчестве, выход найдется всегда. Проблемы – они ведь намного меньше, чем мы думаем. Если фокусироваться на позитиве, то они станут крохотными, а то и вовсе исчезнут.
Фотографии: Катерина Новоселова, из личного архива Мухтара Отали.