Известные женщины говорят о домашнем насилии

Рианна

"У него был пустой взгляд. И в тот момент я не представляла, чем это может закончиться. Он отключился. Я смотрела на него, и не узнавала. Как будто это не он, как будто ему нечего терять...

Даже если бы я ударила его первой, это не оправдывало бы его поступка. А есть те, кто считает это оправданием. Я его не била. Мы просто спорили. Мы даже не были пьяны.

Единственное, о чем я тогда могла думать: когда все это закончится? Когда люди услышат мои крики? Он говорил: "Хватит кричать!", а я все кричала, и в конце концов кто-то вызвал полицию. Я были избита, в крови, с опухшим лицом.

...Я ни с кем об этом не разговаривала. Ни с семьей, ни с друзьями. Не хотела, чтобы меня жалели, считали жертвой. Мне было одиноко. Я то плакала, то просто сидела весь день перед телевизором. Я даже не могла вернуться домой, потому что снаружи ждали 200 человек - папарацци, журналисты, фанаты, соседи. Над домом кружили вертолеты. Я думала: если мне так тяжело, то что чувствует он? Обманывала себя, считая, что должна его защитить, потому что весь мир сейчас его ненавидит. Он потерял своих фанатов, свою карьеру, меня... Я думала, что он может с собой что-то сделать. Но я не говорю, что это оправдывает мое решение вернуться к нему.

Я не сказала ему, что простила. Я запуталась. Я любила, но не думала о том, что произошло на самом деле... Потом я поняла, к чему может привести мое эгоистичное решение: какая-нибудь девочка потеряет из-за этого жизнь. И я не смогла с этим мириться, взять на себя ответственность за то, что говорю: возвращайтесь назад. Если Крис никогда больше меня не ударит, кто гарантирует, что чей-то бойфренд тоже этого не сделает? Что не убьет? До того момента я не понимала, какое влияние имею на этих девочек. Это помогло мне прозреть.

Я просто призналась ему: "Больше не могу". Я так на него злилась, но все время держала лицо. А он спрашивал: "Ты ненавидишь меня? Ненавидишь же!" Я врала, что нет, а сама ненавидела. Меня все в нем начало раздражать.  То, что он рядом, что говорит со мной. И в итоге я сказала: "Мы не можем так больше". Он не очень хорошо это воспринял. Не хотел расставаться. Но я приняла это решение для себя.

Я сильная. Не я виновата в этой ситуации. Это произошло со мной, и может произойти с любой. Я даже рада, что так случилось. Потому что теперь могу помочь другим. Я скажу любой девушке, столнувшейся с домашним насилием: не действуй из любви. ***** любовь. Абстрагируйся. Посмотри на ситуацию со стороны, чтобы понять, как все есть на самом деле. И только потом принимай решение. Потому что любовь слепа". 

* из интервью для телеканала ABC, 2011-й

Валерия

"Мне часто говорят: как ты могла сразу не распознать в нем того, кем он оказался в действительности? А как, по вашему мнению, должен выглядеть потенциальный домашний тиран? У него красные глаза? Изо рта вырывается пламя? У него смертоносный взгляд и холодное, липкое рукопожатие?.. Внешность Шуйского не показалась мне какой-то особенной. 

Шуйский совершенно неожиданно признался мне в любви спустя два года после знакомства. Чувство было таким сильным, что я на какое-то время совершенно лишилась разума и воли, сама не заметив того. 

Вскоре Шуйский заявил:
— Ты не должна больше работать в баре.
— Конечно, Саш, — отвечаю.
Пошла и уволилась.

Шуйский — вегетарианец! Я тоже перестала есть мясное — Саша говорил мне:
— Я не хочу быть рядом с человеком, от которого пахнет мясом!

Руку он тогда на меня еще не поднимал. Имело место просто хамское поведение. Я и предположить не могла, что женщину можно бить. Думала: это только бывает в семьях дикарей. Но чтоб средь бела дня, цивилизованный человек, на трезвую голову…

И вот как-то собираемся мы на съемку. Он меня спрашивает:
— Помнишь, мы в Германии тебе перчаточки купили — желтые такие, с черной бахромой? Ты не знаешь, где они?
— Саш, может, они у Вернера остались? 
— Как остались у Вернера?!
Он резко разворачивается и со всего размаху бьет меня по лицу.
У меня случилось что-то вроде короткого замыкания. Даже боли я не почувствовала. Я не могла понять, за что меня ударили.

Любовь не уходит в один миг. Иногда нужна непросто неприятность, а катастрофа, чтобы ее разрушить. Я все равно любила его.

Многие считают: склонность к домашней тирании — это психическая болезнь. Не согласна: нет такого домашнего деспота, который бы в минуты дурного настроения сбрасывал напряжение, избивая своего начальника или партнеров по бизнесу. Тот, кто умеет контролировать свое поведение, нормален. Как Шуйский разговаривал с теми, кто сулил ему выгодные сделки! Кто из них мог бы подумать, что этот обаятельный дядечка с ямочками на щеках вчера грозил своей жене, матери своих детей, что закатает ее в асфальт? И его жена поверила, что он может сделать это! Кто из посторонних мог бы подумать, что милый муж, когда ему не понравилась какая-то фраза, оброненная супругой, выхватил нож из вазочки с икрой и воткнул жене в ногу? А в тот момент супруга держала на руках их новорожденную дочь! Испугался ли обаятельный глава семейства своего поступка? Отнюдь. Он побежал за йодом и бинтом? Зачем? Эти женщины, они такие живучие, как кошки, — и так пройдет!

Наверное, кажется: как же так, звезда российской эстрады, знаменитость, не самая бедная женщина, не может убежать от мужа? Определенно она мазохистка, которая получает удовольствие от побоев и унижений. Нет, я боролась. Сейчас, спустя годы, я понимаю: боролась больше сама с собой, со своей любовью к Шуйскому. Наверное, в моем подсознании жила вера в то, что все наладится. Я думала: мой муж может стать другим. Над этим тоже следует потрудиться. У меня получится: у меня всегда получается, если я очень постараюсь.

Я боролась зря. В такой ситуации надо или смириться, или уйти, улететь, убежать, порвать все безжалостно".

* из автобиографической книги "И жизнь, и слезы, и любовь". Бывшего мужа Александра Шульгина, с которым Валерия прожила 10 лет, в книге она называет Шуйским.

Баян Есентаева

"Сначала мне было физически, потом было больно душевно. Это гораздо тяжелее в моем случае, нежели физическая боль - физическую могут снять лекарствами. Тебя обезболивают – ты спишь. Это легче перенести, нежели то, что на меня обрушилось.

Потом, когда я поняла, что по закону ему светит от 15 до 20 лет за то, что он сделал, для меня это было такой шоковой терапией. Посадить человека на 15 лет… А это отец моих детей, я была глубоко за ним замужем. 22 года - это такой длительный срок, когда ты не то чтобы хорошо знаешь человека, ты его воспринимаешь своим продолжением. Это как твоя нога, как твоя рука…

Я сразу и сказала - не надо брать с меня пример, это моя ситуация, моя личная и я его простила, как жена, как человек, как мать, как женщина. И я всегда знала, с кем я живу. Я всегда знала, что он был способен на это. 

Раньше я никогда не думала о том, как страдают женщины от бытового насилия. После того, что со мной случилось, ко мне только ленивая не подошла и не рассказала о том, что она тоже подвергается бытовому насилию. Я была в шоке. Я многих из этих женщин знала по двадцать лет, и они никогда не говорили, что подвергаются – периодически или регулярно – бытовому насилию. Врачи, косметологи, стоматологи, подруги, мамы и тети подруг – все сказали мне, все перестали стесняться. Может быть, я вообще стала первой в этой стране, которая сказала: да, такое случилось, да, у меня вот так. А что делать? Кто-то же должен это сказать?

* из интервью интернет-журналу Vlast

Эмбер Херд

"Как такое случилось со мной? Я же сильная. Я умная. Я не жертва. Жертва - это же так стыдно.

С этим сталкивается столько женщин. И когда такое происходит в твоем доме, за закрытыми дверями, с тем, кого ты любишь, все не так очевидно, как если бы это сделал с тобой незнакомец. А с чужим человеком все сразу было бы понятно. 

Насилие бывает не только физическим. То, как мы относимся к нему, как оно освещается в прессе, в нашей культуре, тоже очень важно. Мы должны понимать, что несем ответственность за то, как говорим о насилии. Вот что должно измениться! Только тогда люди перестанут прятаться, заговорят, начнут бороться. Только если мы изменим систему, которая заставляет их молчать. Не молчите! Не молчите!"

*из видеоинтервью для проекта #GirlGaze