.png)
Фильмы о кризисах идентичности и осознании себя как личности появляются в современном кинематографе довольно часто. Они привлекают массового зрителя универсальностью затрагиваемых проблем, а их просмотр напоминает сеансы психотерапии, поскольку дает возможность объективировать в образах и диалогах тот эмоциональный опыт, который у многих людей остается невыраженным. Раскрыть тему глубже мы попросили практического психолога и нашего колумниста Елену Лю.
Идентичность – это ответ на вопрос «Кто я: на кого я похож или не похож, каковы мои ценности, из каких частей складывается целостность моей личности и что ее скрепляет?»
В подростковом возрасте формирование идентичности происходит в основном посредством идентификации с родителями, значимыми сверстниками, кумирами поп-культуры. Социальные и гендерные роли в этот период еще до конца не поняты, часто спутаны и отчуждены, граница между коллективным и индивидуальным размыта, а реальность превращается в лабораторию для экспериментов по самопознанию. Все эти особенности замечательно проиллюстрированы Гретой Гервиг в фильме «Леди Бёрд» (2017) – искренней трагикомичной истории о взрослении и поисках себя. Это первая самостоятельно срежиссированная кинолента Гервиг, отчасти автобиографичная.
Грета Гервиг (справа) с актерами Сиршой Ронан и Тимоти Шаламе на съемках фильма «Леди Бёрд»
Кристин МакФерсон (Сирша Ронан) – самая обычная, можно сказать, среднестатистическая девочка-подросток, воспитанная обычными неидеальными родителями. Ее мама бывает жесткой и критикующей, а отец переживает депрессивный эпизод, но в целом родители проявляют заботу и смиряются со странностями дочери. В самоопределении Кристин проявляет решимость и упрямство. Она выбирает себе имя из детского фольклора – Леди Бёрд, бросает лучшую подругу ради новых знакомых, пытается вырваться из провинциального захолустья. Желая быть независимой и действовать против правил, Леди Бёрд тем не менее продолжает использовать клише массовой культуры. В день совершеннолетия она покупает пачку сигарет, лотерейный билет и журнал Playgirl, а на выпускной выбирает розовое платье с викторианским корсетом и пайетками, очень романтичное, яркое и напоминающее концертные наряды поп-див своего времени.
Кристи (Сирша Ронан) и Джули (Бини Фелдштейн), важный разговор перед выпускным. Кадр из фильма «Леди Бёрд»
Леди Бёрд часто спорит с матерью, не замечая, насколько они близки и схожи характерами. Эта близость открывается ей уже после приезда в Нью-Йорк, когда девушка находит в чемодане трогательные письма миссис МакФерсон, заботливо сохраненные ее отцом. Кристин снова принимает имя, данное ей при рождении, и после некоторых приключений возвращается в свой город, который больше не кажется ей таким серым и скучным. Мы же, зрители, ощущаем теплоту и красоту пейзажей Сакраменто уже с первых минут, впрочем, как и симпатию к мечтательной бунтарке Леди Бёрд. Вероятно, для Греты Гервиг фильм стал данью признательности и родному Сакраменто, и обстоятельствам собственного взросления.
Кристин (Сирша Ронан) со своей мамой (Лори Меткаф). Кадр из фильма «Леди Бёрд»
В зрелом возрасте формирование идентичности переходит в общественное поле. Человек активно примеряет на себя различные социальные роли, пытается понять, какое место он хочет занять в обществе, ищет компромисс между коллективным и индивидуальным.
Действие мини-сериала «Женщина в озере» (2024), снятого израильско-американской режиссеркой Альмой Харель по одноименному роману Лоры Липпман, происходит в Балтиморе начала 60-х. Образцовая еврейская домохозяйка Мэдди Шварц (дебют актрисы Натали Портман в телесериале) решает начать новую жизнь, в которой ее станут оценивать не только по количеству приготовленных блюд, но и по интеллектуальным способностям. Женщина уходит из дома, устраивается в редакцию газеты и расследует убийства еврейской девочки Тесси и темнокожей барменши Клео Джонсон, тела которых обнаружили в местном озере.
Альма Харель (справа) с актрисой Натали Портман на съемках сериала «Женщина в озере»
Озеро наделено в фильме особым значением. Это не только место преступления. Для Мэдди – это еще и место первых неловких свиданий, а также образ ее нарциссических грез, в которых она то русалка, повторяющая сюжет картины в доме своего взрослого любовника и тайного отца единственного сына, то яркая звезда, рассеивающая мрак гендерной дискриминации и добивающаяся успеха в душном андроцентричном мирке Baltimore Star. Для Клео Джонсон смерть в озере по воле случая стала возможностью сохранить жизнь и обрести новую судьбу, в которой на смену борьбе за выживание приходят любовь и поддержка.
Мозес Ингрэм в роли Клео. Кадр из сериала «Женщина в озере»
Шаг за шагом авторы фильма вытягивают из омута прошлого тайны криминального мира Балтимора и секреты обеих героинь. Они очень разные по характеру и образу жизни, а объединившая их история похожа на яркое платье, замеченное Мэдди в самом начале фильма на застывшей в витрине Клео, платье, которое было куплено, но так и не принесло счастья. Двигаясь к успеху, обновленная миссис Моргенштерн (псевдоним, который взяла Мэдди, когда стала работать в газете. – Прим. авт.) научилась быть не только решительной в проявлении себя, но и расчетливой, а иногда и цинично пренебрегающей другими людьми. Удалось ли бывшей домохозяйке, вырвавшейся из патриархального уклада, стать собой? Вопрос остается открытым.
Мэдди Шварц (Натали Портман) и Клео Джонсон (Мозес Ингрэм), сцена у витрины. Кадр из сериала «Женщина в озере»
Что же касается успеха Альмы Харель, вряд ли можно сказать, что кинопроект «Женщина в озере» удался как детектив. В последней трети сериала чувственный нуар и социальная драма сменяются сюрреалистической театрализованной постановкой с мощными музыкальными номерами, а интрига криминального сюжета остается где-то за кулисами. Тем не менее дебютное телешоу Харель вышло довольно выразительным и запоминающимся. А любители джаза (завораживающий вокал Дженнифер Могбок), костюмированной романтики 60-х и стильных психоаналитических аллюзий получат настоящее удовольствие.
Грезы Мэдди. Одна из музыкальных сцен сериала «Женщина в озере»
В дебютном фильме Мэгги Джилленхол «Незнакомая дочь» (2021) стихия воды также занимает почетное место, но на этот раз в классической коннотации. Мифологическое, намекающее на связь материнства и женственности имя, отсылки к стихотворению Одена «Кризис», пробуждающие чувственность пейзажи греческого курорта и, наконец, исцеляющее раны море – все это как нельзя лучше передает атмосферу обстановки, в которой профессору филологии Леде Карузо предстоит пережить кризис идентичности.
Колоритные второстепенные персонажи, подобно хористам античного театра, помогают зрителю постигать нюансы душевной трансформации тревожной сорокавосьмилетней женщины на уровне понятных любому человеку эмоций – страха, отвращения, любви, вины, ярости. Однако, в отличие от авторов античных трагедий, создатели фильма избавляют нас от морализаторства.
Оливия Колман в роли Леды Карузо. Кадр из фильма «Незнакомая дочь»
Основная проблема главной героини в том, что разные стороны ее личности не способны мирно сосуществовать. Чувственность приносит в жертву материнство, а карьера и любовь к литературе – женственность. Леда боится потерять себя, но именно этот страх и заставляет ее совершать ошибки, а затем прятать их глубоко в памяти. И лишь знакомство с Ниной – молодой женщиной, отчаянно пытающейся вжиться в роль матери и жены, освобождает вытесненные воспоминания.
Юнг говорил, что «каждая мать содержит в себе свою дочь, и каждая дочь – свою мать, и каждая женщина продолжается назад, в своей матери, и вперед, в своей дочери», имея в виду сложную взаимосвязь психических процессов, формирующих идентичность. В фильме эта связь символически воплощена в трогательном ритуале: Леда на глазах у восхищенных дочерей («очень разных, но не очевидно похожих девочек») аккуратно срезает ножом кожуру с апельсина. «Срезать, не сломать, змейку удержать!» – напевают дети, наблюдая, как цельная апельсиновая спиралька опускается им в руки. Этот навык Леда переняла от собственной матери.
Джесси Бакли в роли молодой Леды. Кадр из фильма «Незнакомая дочь»
Несмотря на насыщенный архетипическими образами бэкграунд, фильм не выглядит пафосным артхаусным кино. И в этом, пожалуй, главная заслуга режиссерки, сумевшей показать сложное посредством простого, чему, несомненно, поспособствовал актерский талант Джилленхол. «Незнакомая дочь» наверняка обрадует именно тех зрителей, которые ожидают от кино впечатляющей актерской игры. А это и потрясающая искренность Оливии Колман (главная роль), и непошлая интимность Джесси Бакли (молодая Леда), и зажигательный танец Эда Харриса; еще не успевший стать знаменитым Пол Мескал в роли пляжного работника и трудно узнаваемая Дакота Джонсон, в глазах которой, как в калейдоскопе, сменяются лики запутавшихся в страстях античных богинь.
Дакота Джонсон в роли Нины. Кадр из фильма «Незнакомая дочь»
Ну и, конечно же, в фильме незримо и неоднозначно присутствует загадочный поэт Оден с его размышлениями о поиске себя, кривом материнском зеркале, жажде прощения и о любви, из которой «наши хлещут слезы» и «которую нам не перерасти».
Мэгги Джилленхол на съемках фильма «Незнакомая дочь»