Картинка
Их жизнь

Эксперименты с молодостью сестер Габбасовых

Сестры Габбасовы работают в жанре танцтеатра в технике модерн и контемпорари. Когда-то (после окончания Алматинского хореографического училища, а после - Академии искусств им. Жургенова, мастерская Булата Аюханова, курса обучения в Высшей школе современной хореографии Palucca Schule) Гульнара и Гульмира поняли, что хотят свободы в каждом движении и ставить спектакли, в которых душа все время находится в полете, а зритель полностью и полноправно погружен в действо, происходящее на сцене.

Те, кто следит за их творчеством, знают, что пауза в творчестве - временная (которую сестры сделали для того, чтобы познать счастье материнства: Гульнара - мама полуторагодовалых двойняшек, а Гульмира - мама четырехлетнего сына). 

Сестры Габбасовы не видят смысла в гонке за молодостью, считая каждую свою морщинку честной и уникальной.

Гульнара: В 2008 году мы открыли свою студию - танцтеатр сестер Габбасовых (со своей сценической площадкой и репертуаром). Много воды с тех пор утекло. У нас были и мастер-классы, и постановки, и драмы. Сейчас мы передаем свой опыт – учим танцу детей и взрослых. В нашей студии представлены самые разные направления – балет, контемпорари, стрипластика, бальные танцы. 

Мы за импровизацию в танце, которая может и излечить зрителя, и изранить его. 

Гульмира: Конечно, мы скучаем и хотим вернуться к постановкам, в которых мы погружаем зрителя в спектакль и атмосферу. Многие помнят, как мы старались передавать глубокие мысли энергией, напряжением, эмоциями, плачем, смехом, голосом. Мы ведем невербальное общение со зрителем и ищем собственные режиссерские решения. Иногда это ассоциативный ряд, иногда – отматывание назад времени, как старой кинопленки. И что самое дорогое: наш зритель - не пассивная «булочка» во время действа. Он находится внутри, сопереживает и в итоге сам оказывается героем этого спектакля. Происходит волшебство, потому что это его трогает, цепляет, разрывает, будоражит и он долго еще об этом думает.

Гульнара: Помню, как молодые парнишки подошли к нам после выступления и сказали, что обычно после концертов или спектаклей они быстро садятся в машину, включают музыку и снова начинают жить привычной жизнью. А после нашего перформанса они не смогли даже слова проронить. И даже через неделю обсуждали свои эмоции после спектакля. Понимаете, они неделю носили в сердце и голове нашу мысль! Это ли не попадание в самое нутро?

Гульмира: Мы заинтересованы популяризировать и пропагандировать современную хореографию. Точно не хотим, чтобы это все скатывалось в полную самодеятельность или цирк. Кто лучше сделает шпагат или встанет на мостик – это совершенно не то. Нужна история, драматургия и проффесиональное воспитание ног и тела. Чтобы люди знали методику и как учиться танцевать.

Гульнара: Мы знаем, что многие ждут нашего возвращения на сцену. У нас просто декретный отпуск. Мы стали мамами...

Гульмира: Как-то мы пожаловались своему другу на то, что после рождения детей сразу не сможем вернуться на сцену. Так он нас успокоил: «Не переживайте, вы просто на обеденном перерыве». Постепенно возвращаемся и работаем.  

Гульнара: Мы не те двойняшки, которые дрались в детстве и которых бесило, что их одевают в одинаковое. Мы всегда рядом, нам обеим нравится одно и то же. Конечно, мы спорим, ругаемся, но не расходимся разными путями. Мы даже живем сейчас в одной большой квартире двумя семьями. Наши мужья дружат, дети вместе растут. Мы обе родили с помощью ЭКО. Да, у нас обеих не получалось родить самостоятельно, но процедура ЭКО у каждой прошла удачно с первого раза, хотя сколько безуспешных попыток бывает у других. Значит, на небесах это было решено и так надо было. Моим двойняшкам нет и двух лет. А у Гульмиры - четырехлетний сын. 

Гульмира: Да, мы стали мамами, когда нам было далеко за 40. В работе некогда было остановиться. Всегда было некогда подумать о своей личной жизни, отмахивались мыслями, что «еще успею, будет и свадьба, и дети». А оглянулись - 45 лет прошло. Мы точно верим в то, что после сорока каждому дается второй шанс. Шанс найти своего родного человека. Как вы это поймете? Поймете. Он придет, схватится за вас и никуда не отпустит. Так было и со мной. Мой супруг даже жил и ходил всегда рядом, но пересеклись мы случайно.   

Гульнара: Если раньше мама за нами двоими бегала, то теперь и мы за своими. Жаль, что она не дожила до внуков. Она называла нас козами. Мы поедим дома и снова бегаем, прыгаем, танцуем. «Посидите уже, хоть жирок завяжется», - говорила мама. Худыми мы были всегда. Искренне благодарны ей, что она привела нас на кружок хореографии в свое время. До этого мы пробовали себя в гимнастике, кукольном театре, хоре. А когда мама привела нас на хореографию, это было стопроцентным попаданием! В семилетнем возрасте мы разыгрывали спектакли, танцевали, инсценировали постановки в школе и дома. Неуемная энергия наконец-то была направлена в правильное русло.

Гульмира: После хореографического училища мы работали в государственном ансамбле танца «Салтанат», танцевали на пуантах у Булата Аюханова в "Молодом балете" и однажды попали в Немецкий театр. Нас затянуло. Мы были танцующими актрисами, учили и учились сами. Именно там нам включили тогда еще привычные большие видеокассеты с постановками «Кафе Мюллер» Пины Бауш и «Фрида Кало» Иоанна Кресника. И мы поняли, что хотим именно такого свободного самовыражения. «Меня не интересует, как двигается человек, меня интересует, что им движет», - говорила Пина Бауш. Это в точности совпало с нашей позицией.

Гульнара: Мы до сих пор вкладываем и вкладываем в нашу студию. Мы арендуем здание, а значит, кормим не себя. Иногда думаю, может быть, закрыть студию и голова болеть не будет.  Гульмира может дальше преподавать в Академии, я могу быть приходящим тренером-хореографом где-то в другой студии. Но как только подкрадывается такая мысль, кто-то приходит и говорит искренне: «Мы так счастливы, что занимаемся у вас. Наша девочка тянет шею и держит спину, импровизирует». Как после таких слов закрывать любимое дело?!

Гульмира: Нас часто зовут на встречи с акиматом и чиновниками, отвечающими за развитие культуры. Но смысла в таких беседах почти нет. Иногда чиновники сами не приходят на них. Мы всегда говорим, что артистам балета нужна свободная сцена от государства или местных органов управления – здание со сценической площадкой, звуковым и административным персоналом. То есть место, где могли бы отрабатывать свои спектакли различные творческие команды. Но пока этого нет. 

Гульмира: Не говорите своим детям «не сутулься!» и не бейте их по спинам. Просите дочек тянуть макушки и стараться показывать шею и ювелирные украшения, которые сверкают на груди.

Очень часто девочки-подростки стесняются формирования своего тела, носят широкие штаны и рюкзаки. А вы предложите им вместе поменять стиль в одежде. Выделите деньги на это, отдайте в хореографию, впечатлите своим примером, в конце концов. Недавно я ехала в метро и увидела небесной красоты девчушку с бело-золотистыми волосами, выразительными глазами и хорошо сложенной фигурой. Но портило ее только одно. Она наступала на внешнюю сторону своих кроссовок-роликов и косолапила. Рядом была ее мама. Я сказала ей, что у вас прекрасная дочь, но пусть она снимает эти ролики. На что она мне что-то буркнула в ответ. Надеюсь, что она все же посмотрит на дочь со стороны и они вместе исправят эту ситуацию.  

Гульнара: Именно поэтому мне очень хочется отдать своих двойняшек в хореографическое училище. И это не родительский бзик мамы-хореографа. Там есть все – воспитание, образование, этика, эстетика, история музыки, искусство выступления на сцене, коммуницирование и ежедневные физические нагрузки. Это ли не шанс найти себя в творчестве? Родителям и детям нужно найти силы и вдохновение, а не прятать свои эмоции и гасить порывы. В танце можно найти все.   

На Гульмире и Гульнаре Габбасовых украшения бренда Pandora из новой коллекции #DOSeeTheWonderful

MUAH: Ирина Хабер, Алена Шаповалова

Фотограф: Анвар Ракишев