.jpg)
Валерия, координатор проекта, наставник 15-летней Алены:
Проект «Наставничество» появился в Казахстане год назад. Запустили его в детском доме семейного типа «Ковчег» в Талгаре. В Алматы он реализуется с ноября. Аналогичные проекты есть в других странах, например, в США – Kid’s safe, Big Brothers Big Sisters, в Украине – «Одна надежда». Мы ничего не выдумывали, в США такие проекты существуют около 15 лет, в России – около 10. Когда мы пришли с идеей в детский дом, администрация отреагировала положительно и поддержала нас.
На первой встрече с детьми у меня не было настроя на определенного ребенка, я не хотела выбирать по каким-то критериям. Хотелось увидеть всех детей и выбрать того, к кому меня потянет и кому понравлюсь я. Я думала, дети будут сидеть в уголке и не захотят общаться с чужими людьми. А оказалось, они открытые, доброжелательные, довольно развитые. Алена мне понравилась сразу, и потом выяснилось, что я ей тоже, это на каком-то интуитивном уровне происходит. Часто получается, что наставники со своими подопечными даже внешне чем-то похожи. Другие люди замечают сходство.
Сейчас мы проходим этап привыкания, сближения, мы узнаем друг друга. Несмотря на внешнюю открытость, внутри эти дети все равно закрыты, и чужого человека они не будут пускать в свой мир. Так что, это длительный процесс. Но мы уже хорошо общаемся, разговариваем на разные темы. Я не стараюсь ставить перед Аленой какие-то цели, хочу просто подружиться. А потом, когда я стану тем человеком, к кому она могла бы прислушиваться и кому станет доверять, тогда мы будем работать по более серьезной программе, заниматься учебой, развитием.
Алена чем-то напоминает меня в детстве. Она беззаботная, учеба ее не волнует, интересы, как у всех детей, – спорт, велосипед, танцы, те занятия, которые есть у них в детском доме. С профессией еще не определилась, мы отложили разговоры об этом на потом, когда она созреет. Мы с ней ходим в кино, гуляем в парке, вот, на 9 мая ходили в парк, правда, промокли сильно.
Я всегда умела ладить с детьми, они ко мне тянулись. Племянники, дети друзей или совсем посторонние ребята – у меня никогда не было с ними проблем. Поэтому когда я шла в проект, не было страхов, переживаний по этому поводу, я просто знала, что хочу этого. Сложности и проблемы бывают даже с домашними детьми, особенно с подростками 13-15 лет. Но особых проблем у нас с Аленой пока не было, только по мелочам – домашнее задание не сделала, например.
Лена, наставник 13-летнего Коли:
Тема детдомовцев мне близка, всегда хотелось им помогать. Я и на психолога училась именно потому, что любила общаться с детьми. Это мое. В подростковом возрасте я как-то лечилась в больнице. С нами вместе лежали ребята из детского дома, и там был мальчик четырех лет. Я занималась с ним, укладывала спать, читала ему книжки. Мне было 13 лет, но это в какой-то мере похоже на опыт материнства. Я помню, потом очень хотела, чтобы мы этого мальчика забрали домой. Но мама, конечно, не согласилась.
В детских домах есть уже взрослые воспитанники, чьи родители лишены прав, но этих детей не усыновили и уже не усыновят. Они до совершеннолетия останутся в детском доме. У них, конечно, есть контакты с внешним миром, но, по большому счету, ребята заброшены, толком никому не нужны. Воспитатели занимаются с ними, но если у одного воспитателя группа из 13 человек, личного контакта очень мало. Поэтому ребенку нужен взрослый, который бы заботился о нем, что-то рассказывал, уделял ему внимание, время. Наставничество работает так: мы заключаем контракт на год или два (это предварительно, в идеале отношения длятся всю жизнь), оформляем гостевую семью и берем ребенка «на воспитание».
Я являюсь наставником Коли, ему 13 лет. Когда я пришла на встречу с детьми, то ожидала, что они будут замкнутыми, какими-то другими, а оказалось, что их не отличишь от «обычных» детей. Мне понравилось много ребят, я не знала, кого написать (сначала надо было написать троих), и координатор проекта сказала мне: выбирайте сердцем, у вас должна возникнуть какая-то «химия» с ребенком, мощная симпатия с обеих сторон. Потому что, как и в любых отношениях, у вас будет происходить всякое.
На первой встрече было много детей, мне показалось, человек 50. Под конец все очень устали, и как раз наступила очередь пообщаться нам с Колей. Я была уже никакая, а он всем своим видом показывал: ну, уйди уже побыстрее. Коля мне понравился: он милый, располагающий к себе, но в то же время сорванец и парень с характером. На всех встречах Коля держался от меня подальше, делал вид, будто ему вообще противно общаться со мной. И я думала, что совсем ему не нравлюсь, и даже не стала указывать его в качестве потенциального подопечного. Мне казалось, все должно быть, как обычно бывает у детей – если ты нравишься ребенку, он это показывает. Обычная педагогика. Я присматривалась к другим ребятам, а потом узнала от координатора, что Коля хотел бы видеть в качестве своего наставника именно меня. Это стало большим сюрпризом. Но тут я подумала о том, что он вел себя так, как часто мальчишки ведут себя с понравившимися девочками: либо дают им тумаков, либо не удостаивают своим вниманием.
Выбор наставника и подопечного – длительный процесс, проходит несколько встреч, отсеиваются люди, которым это не нужно. И вот я еду на третью, решающую, встречу, попадаю в страшную пробку и стою там 40 минут. Звоню в детдом, говорю, что опаздываю, а мне сообщают: Коля вас ищет, он ждет. Я вцепилась в водителя, мы развернулись, проехали какими-то окольными путями и в итоге доехали за 5 минут. Я залетела в детский дом, увидела его глаза, поняла, что он так ждал меня, и в этот момент действительно случилась какая-то химия. Коля – это мой тип, с такими людьми я умею ладить. Но даже будучи психологом и имея опыт общения с детдомовскими людьми, я не ожидала, с чем столкнусь в отношениях с Колей.
Я прихожу в детский дом, Коля видит меня, радуется, бежит навстречу, как будто хочет меня обнять, и в последний момент сворачивает. Это можно назвать символом наших отношений. Он делает один шаг вперед и два назад. Выбрав меня, он сделал огромный шаг вперед, я видела, как это тяжело для него. А дальше будет очень непросто. Я прихожу к нему, мы садимся на скамейку, он разворачивается ко мне спиной и отвечает на вопросы: да, нет, не знаю. Я в первый раз почувствовала такую беспомощность. С ним невозможно было вести разговоры, ребенок был закрыт. Я искала какие-то ключи, что-то рассказывала, но он не реагировал. Я чувствовала себя глупо. А потом он вдруг начал пересказывать мне то, что я ему говорила, вспоминать мои истории. Это был шок, мне казалось, он вообще меня не слушал.
Я начала думать, что мне делать, и решила попробовать тактильный контакт. Поначалу он кривился, но потом уже мог взять меня за руку, у нас произошло какое-то человеческое сближение, я это почувствовала. И сразу же после этого он вдруг стал отвергать меня. Мы заранее договариваемся, я прихожу, а он говорит: нет, я не могу сейчас с вами общаться, мне это не надо, я не хочу. Так было пять раз подряд. Я чувствовала себя ненужной, предлагала ему сменить наставника, но Коля говорил, что все в порядке. А потом повторялось снова. Я очень старалась, даже чрезмерно. Может быть, в этом заключалась моя ошибка.
Я прочитала, что чрезмерно мягкое отношение такие дети рассматривают как слабость и ненадежность. Мне стоило один раз строго сказать ему: ну-ка собирайся, поедем! – после чего наши отношения стали налаживаться. Он был благодарен, что я проявила жесткость, показала свою надежность, и он стал более теплым. Я думаю, наше слишком быстрое сближение вначале было для него травматичным. Для таких детей близкие отношения со взрослыми – это больно, у них как будто загорается сигнал опасности, и они «откатываются» назад.
Смысл наставничества, конечно, не в том, чтобы гулять и развлекать. В первую очередь, надо построить с ребенком эмоционально значимые отношения, стать для него тем человеком, на которого он может опереться, который его не бросит, – стабильным и надежным. Второй момент – это помочь социализироваться. Например, привить элементарные навыки общения. Для Коли это сложная тема, особенно общение с женщинами и девочками, и его большая зона роста. Но он и сам все понимает.
Когда у детдомовского ребенка появляется кто-то близкий, у него улучшаются жизненные показатели. Он становится более уверенным, более общительным, начинает чем-то интересоваться. В пирамиде Маслоу первый уровень потребностей – безопасность. Так вот, у детдомовских детей он не совсем удовлетворен. Они не знают, что их ждет завтра, из-за этого страдают познавательные потребности. Когда появляется человек, который регулярно приходит, разговаривает с тобой, обнимает тебя и говорит, что будет рядом много лет, страхи уходят.
Наставники выбирают детей по своим внутренним совпадениям. Как психолог, я бы сказала: каждый выбирает по своей внутренней травме, похожего на себя. В детстве я была такая же, как Коля, мне знакома эта тема отвержения и отталкивания людей. Некоторые глубокие вещи у нас перекликаются очень мощно, и он тоже не зря меня выбрал, хотя довольно настороженно относится к женщинам. Я понимаю, что все это произошло неслучайно. И Коля показывает мне какие-то мои стороны, скрытые от меня, и я начинаю это осознавать и работать с ними. Это просто космос.
Перизат, наставник 14-летней Саши:
Еще в школьные и студенческие годы я ходила в детские дома, мне нравилось общение с детьми. Проект «Наставничество» – это возможность не просто несколько раз увидеться с ребенком, а стать другом и помогать ему, поддерживать его. На практике, конечно, это оказалось намного сложнее, чем представлялось. Но мне нравится моя подопечная Саша, общение с ней. Она жизнерадостная девочка, вся светится изнутри.
Я помогаю Саше выполнять домашние задания, занимаюсь с ней английским, она хочет выучить этот язык. На 8 марта я подарила ей два ежедневника: в одном она каждый день записывает свои мысли и ощущения, а второй предназначен для слов благодарности. Я предложила ей каждый день записывать кому и за что она благодарна. Я сама давно веду такой дневник, после этого у меня поднимается настроение, особенно это помогает в тяжелые моменты. Так вот, я предложила Саше делать то же самое… После этого она мне сказала: я чувствую себя богатым человеком, я чувствую, что мне незачем тревожиться.
Я работаю бухгалтером, хожу на разные курсы, но еженедельно обязательно встречаюсь с Сашей. Родители одобряют мое занятие, но спрашивают: зачем мне это? Но это мой выбор, мне это нравится, и им надо принимать мое решение. Каждый раз, когда я вижу детей из детского дома, у меня слезы наворачиваются на глаза, в душе боль за них. Эти дети невинны, они остались без родителей, без родных людей. Когда я встречаюсь с Сашенькой, у меня на душе становится спокойно – хоть одному ребенку я могу помочь.
Когда я раньше ходила в детские дома, то общалась с маленькими детьми, 5-6 лет, и мне было легче. Они понимали, что я взрослый человек, и вели себя как дети. Сейчас у меня девочка 14 лет, у нее уже сформировавшийся характер, свое мнение по любому вопросу. Мы с ней общаемся на равных, она относится ко мне как к сестре. Конечно, были и сложности, первое время она не раскрывалась, я не знала, как к ней подойти. Но со временем мы смогли построить диалог. Сейчас наш уровень доверия я бы оценила на 7 баллов из 10.
Думаю, за два года, что длится проект, мы сможем узнать друг друга, а потом у нас сложатся родственные отношения. Скоро я познакомлю ее с родителями. Когда у меня появится своя семья, я обязательно найду время и для Саши. Как-то я сказала ей: я буду поддерживать тебя во всем, я хочу видеть, как ты заканчиваешь школу, как поступаешь в университет, как ты работаешь, как выходишь замуж, я хочу быть свидетелем всего этого. И ей очень понравились мои слова.
Земфира, наставник 14-летнего Рустама:
Я часто хожу в детские дома, помогаю как волонтер, но мне всегда хотелось контактировать с детьми, быть другом для них, помогать им в чем-то, действительно стать наставником. И когда я узнала о проекте, то поняла – это то, что мне нужно. Я, не задумываясь, зарегистрировалась, отправила анкету, и мне пришел ответ, что я принята и приглашена на встречу с детьми.
Определиться с подопечным было очень сложно. Мне не нравилось, что наставникам нужно выбирать. Несмотря на то, что дети тоже делают свой выбор, последнее слово все-таки остается за нами. Это объясняется тем, что нам работать с ребенком на протяжении двух лет, и он должен нам нравиться. Я же хотела, чтобы ребенок сам меня выбрал, чтобы потом не общался через «не хочу». На встречах двое детей несколько раз подряд выбирали только меня, и я поняла, что все-таки мне надо будет сделать решающий выбор. Брать двоих подопечных очень сложно, я не смогла бы разрываться между ними, неизбежно появилась бы ревность. В итоге я взяла того ребенка, в ком увидела больше заинтересованности.
Мне всегда было проще с мальчиками. И с Рустамом мне сейчас несложно. Пока мы завоевываем доверие друг друга. Самое главное – это связь с ребенком. Как бы ты ни старалась играть роль наставника, выстраивать границы, это не сработает, если нет чувств и искренности. Ребенок должен видеть, что он тебе небезразличен, ты заинтересована в нем. Чужой для меня человек становится родным, я переживаю за него, желаю ему всех благ.
Сначала я хотела ездить к нему каждый день, было чувство сродни влюбленности. Сейчас я понимаю, что это все непросто, и над нашими отношениями надо работать. Я постепенно изучаю его характер. Понимаю, что он не податливый, на него ни в коем случае нельзя давить, надо искать подход. Мне не страшно, что я могу как-то повлиять на его жизнь, мне кажется, сделать хуже, чем есть сейчас, я точно не смогу. Мне страшно, что все может остаться так, как есть. Наша цель – помочь детдомовцам стать уверенными, определиться в своих желаниях, смело общаться с людьми, и у меня есть страх, что я не смогу помочь.
Всех, кто пришел в проект «Наставничество», объединяет общая потребность. Пока никто не раскрыл причину, почему пришел сюда. Может, кто-то в детстве недополучил любви, кто-то так самовыражается, кто-то выполняет свой долг... Я пришла, потому что неравнодушна к детям. Нас в семье двое – я и брат, и мы всегда просили у родителей родить нам еще братишек и сестренок. Но мы так и остались вдвоем. Когда у меня появятся свои дети, я не брошу Рустама. В проект приходят семейные женщины с детьми, и у них получается это совмещать. Значит, и я смогу.
Роза, наставник 15-летней Маши:
Я не могу сказать, что у меня была какая-то необходимость участвовать в проекте, это был порыв. Я узнала о «Наставничестве», созвонилась с координаторами, попала на ознакомительную встречу и осталась. Мне дали заполнить анкету, и там надо указать критерии: пол ребенка, возраст. Я поставила прочерки и написала примечание: я определюсь после первой встречи. Мне нужно видеть детей, а там будет видно. На встрече я увидела девочку Марию, увидела ее глаза, и случился контакт. Говорят, химия бывает только между мужчиной и женщиной, но я уверена, так бывает и с ребенком. Я ей тоже сразу понравилась, но сначала она написала несколько наставников. Потом она сказала, что подстраховывалась: боялась, что я ее не выберу.
У нас с Машей полный уровень доверия – 100%. Мы изначально договорились, что будем открытыми друг с другом, и определили формат отношений: мы друзья. Понятно, что есть коррекция «взрослый-ребенок», но все же я ничего ей не навязываю, не говорю: мы будем делать так-то и так-то – всегда исхожу из того, что хочет она. Маша делится со мной любовными переживаниями, может попросить совета, рассказывает о взаимоотношениях с лучшей подругой. Мы разговариваем, смотрим на ситуацию со стороны и находим решение ее проблем. У нас все идет легко, просто, понятно. Как мне говорит сама Маша: я выбрала вас сердцем, вы выбрали меня сердцем. И у нас сложилось.
Здорово, когда у ребенка происходят изменения. Это непередаваемые ощущения. Бывают моменты, когда Маша говорит: ничего не хочу, ничего не буду, нет мотивации. Мы начинаем проговаривать, и у нее появляется желание: классно, я буду это делать, я буду над этим работать. Вот эти моменты, когда ты ее ведешь, а она учится принимать самостоятельные решения, – это драйв.
У меня педагогическая семья, работа с молодежью, с детьми – это про всех нас. Единственное, они предостерегали меня, что надо быть аккуратнее: переходный период, подростковый возраст – это непросто. А в целом родные отреагировали так: когда познакомишь? Две мои племянницы, им 24 года и 17 лет, уже познакомились и подружились с Машей.
Когда мы впервые встретились, я попросила Машу: напиши все, что ты ждешь от проекта и от меня, напиши все свои «хотелки». Когда я прочитала ее список, то была очень удивлена. В принципе, она следовала тому, о чем мы договорились, – была открытой. И помимо прочего она честно и открыто написала такие вещи: поездка в Нью-Йорк, Лондон, шоппинг в Меге и так далее. Я сразу ей сказала: вот с этим мы работаем, это я могу сделать, а вот это мне не под силу. Может быть, мы осуществим это позже, ведь наша дружба не ограничена во времени. Все возможно, но не в эти два года проекта. Согласна? Готова? Готова. Я была открыта с ребенком, а для нее проговоренные ожидания – это моральная и психологическая безопасность, это важно. Она знает, чего ждать от меня, поэтому я для нее безопасна, и уровень доверия между нами высок.
Проект "Наставничество" реализуется движением "Ребенок должен жить в семье" и благотворительным фондом "Дара" и работает в двух детских домах, в Алматы и Астане. Если вы хотите присоединиться к проекту - стать наставником, волонтером или спонсором - обращайтесь к нам по почте Nastavnikkz@gmail.com или телефону +7 727 328 39 74, +7 747 177 29 17.
Фото: Лена Гендриксон и Елена Орлова