Это реальная история. Каждое мгновение, каждое действие в ней происходило на самом деле несколько лет назад в одном из районных центров Алматинской области и в самом городе Алматы. Вам, нашим читателям, эту историю – свою историю – расскажет главная героиня.
Здравствуйте. Меня зовут Асем, мне 32 года. У меня есть сын Ерлан, ему сейчас уже 16 лет. Нет, я родила его не в 16, а в 23 года. Просто вот уже семь лет, как я умерла. И мне всегда будет 32.
Я родилась и выросла в поселке городского типа вместе с сестрой-двойняшкой и младшим братом. У нас было счастливое детство – брат моей мамы занимал высокую должность, был партийным, имел доступ к многочисленным благам. Нас, детей, сильно любили – у нас была огромная дружная семья, и каждое лето все мои двоюродные братья и сестры приезжали к нам на все каникулы. Моя мама не работала и уделяла все свое время нам, а папа работал и был уважаемым хирургом в районной больнице.
Мы с сестрой окончили школу, поступили в два разных университета. Моя сестра влюбилась на первом курсе в старшекурсника – безликого, но безмерно талантливого программиста. На втором курсе она родила сына, и я не могла удержаться от злорадства – вот дурочка, ломает себе жизнь и карьеру, не сможет нормально учиться и отдыхать, а я такая молодец – только вперед, к самым высоким целям! Чтобы вы понимали, сейчас у моей сестры руководящая должность с хорошей зарплатой, взрослый сын-студент и две прекрасные дочки-школьницы, дом – полная чаша, заботливый муж, и она счастлива. Я тоже за нее очень счастлива.
Я отучилась и сразу пошла работать в небольшую контору сметчиком. За пару лет хорошо поднялась по карьерной лестнице, купила квартиру в Алматы, влюбилась, но тут в мою стабильную жизнь вмешалась мама.
Представьте себе мою маму: веселая, в глазах всегда искорки, она никогда не унывала и любила нас больше жизни. Ничего не могло испортить ей настроения, кроме новости о том, что я, современная женщина, живу с таким же современным парнем в своей квартире, замуж за него не собираюсь, детей не планирую... А добило ее то, что парень этот – русский.
Мы не националисты, и всегда дружили со всеми, с радостью общались с соседями самых разных национальностей – русскими, греками, немцами, татарами, узбеками. Но моя мама свято убеждена, что ее дети, происходящие из древнего рода великих ханов, должны связать свою жизнь с потомками других не менее великих казахских родов.
Я не могу винить маму, ведь она хотела как лучше. Никто не виноват, просто так получилось... Я приехала на семейный праздник, где были наши соседи – я их практически не знала. И вот за столом внезапно выяснилось, что когда я была маленькая, меня сосватали за их среднего сына. Сказать, что я была в шоке, ничего не сказать.
Опущу год своих мучений, давления со стороны абсолютно всех родственников (только сестра держала нейтралитет), настойчивых ухаживаний со стороны Нурлана (мой так называемый жених). Парень, с которым я жила, не вынес натиска и сбежал в Астану. Я осталась одна и постепенно сдалась.
Свадьба была пышной, громкой – породнились две прекрасные казахские семьи. Я не рыдала, на тот момент я разглядела в Нурлане настоящего мужчину – красивого, интересного, заботливого и обеспеченного. Нам купили дом на улице, где я выросла, прямо между домами моих и его родителей. Я не жаловалась, мне было удобно. Свекровь во мне души не чаяла, а когда я родила сына – ровно через 9 месяцев после свадьбы, – я его видела только в часы кормления, все остальное время родственники мужа няньчили его наперебой.
Первым неприятным звоночком стало то, что свекр, опять же внезапно, стал требовать, чтобы я вела себя как настоящая келинка, а я считала себя современной казашкой и с некоторой долей презрения относилась к старинным обычаям, где сноху мог унизить любой. Но моя мама встала на сторону родителей мужа и сказала, чтобы я выполняла все, как они хотят: делала "салем беру", по правилам наливала чай и еще много всего. И я терпела.
Моему сыну был год, когда муж поднял на меня руку. Тогда на меня накатилось все лавиной – выяснилось, что свекр еще в советское время отсидел срок за тяжкое преступление, что он всю жизнь пил, употреблял наркотики, бил жену и успокоился только последние три года, когда у него обнаружили диабет. Мой муж унаследовал от отца все самое худшее, но до поры до времени его сдерживала мать – ведь где еще он найдет такую хорошую, а главное – богатую жену, как я. А однажды у Нурлана случился припадок, его отвезли в больницу и там врачи поставили диагноз "тяжелая форма шизофрении".
Он вышел из больницы через полгода, посвежевший, абсолютно адекватный и нежно любящий меня и сына. Я расслабилась... ровно на месяц. Потом Нурлан напился, накурился анаши и выгнал меня на мороз босиком в халате, попутно пытаясь вырвать из рук полуторагодовалого сына. Я навсегда запомнила этот ужас: он бежит за нами, размахивая доской, из которой торчит огромный гвоздь, а я бегу, поскальзываясь босыми ногами на гололеде, мечтая только о двух вещах: не выронить ребенка из рук и чтобы родители еще не успели запереть ворота на ночь.
Мои родители приняли меня молча. Мама лишь сказала, что это позор, наша дочь не может быть разведенкой, но и чтобы нашу дочь убил какой-то псих, мы тоже не позволим. Я сразу же переехала в свою алматинскую квартиру, устроила Ерлана в детский сад, сама вышла на работу. Однажды мне позвонила свекровь и сказала, что либо я буду с Нурланом переносить все тяготы семейной жизни, либо не буду ни с кем и никогда. Я человек не суеверный, послала ее подальше и ее проклятия пропустила мимо ушей...
Жизнь пошла своим чередом, семья мужа больше о себе не напоминала. И тут как гром среди ясного неба – две полоски. Я даже не вспомню теперь, что толкнуло меня сделать тест на беременность, ведь секс у нас с мужем за тот месяц, когда он вернулся из больницы, был всего пару раз. Как бы там ни было, но факт остался фактом – я беременна. И несмотря на то что мой муж (с которым я была еще не разведена) был полным придурком, я решила оставить ребенка. Думала, что родится девочка, похожая на мою сестру...
Я сообщила маме счастливое известие. Она приехала ко мне в тот же день. Взяла меня за руку и сказала: "Асемушка, ну куда тебе сейчас ребенок? Ты без мужа, Ерлану еще и двух лет нет. Неизвестно, как у него будет с психикой в будущем, а если второй ребенок унаследует шизофрению? К тому же кто тебя потом замуж возьмет с двумя детьми, да еще и если второй будет рожден после развода? Ты с ума сошла? Это же позор на всю нашу семью!" Я снова поддалась. Мама отвела меня в частную клинику, где в условиях полной анонимности мне сделали аборт на довольно позднем сроке – шла 15-я неделя беременности.
Последние мои воспоминания того дня – это плывущий потолок и шум в ушах от наркоза. Очнулась я через три недели, вся в трубках и капельницах. Оказывается, во время операции у меня открылось кровотечение и мне влили донорскую кровь. А с ней – целый букет болезней, одна из которых была смертельной. Мне не интересно, была ли инфекция в донорской крови или, может, медицинские инструменты оказались инфицированными. Только здорова я больше не была ни дня. И умерла через семь лет из-за множественных осложнений.
Врачи предложили оформить инвалидность. Но я протестовала: я не буду инвалидом никогда! Но постепенно я им становилась: на шестой год после случившегося я уже не могла самостоятельно сходить в туалет – передвигалась при помощи сына. С инвалидной коляской мои скрюченные руки не справлялись, а подгузники я гордо отвергала – ведь мне всего 30! Я упорно не хотела признавать, что счет идет на месяцы. Теплым осенним днем меня забрала скорая помощь: когда сын нашел меня на полу спальни, я была в глубокой коме.
Умирала я страшно и долго: в течение года то впадала в кому, то приходила в себя и сходила с ума от горя и отчаяния – как мой сын будет жить без меня. Но больше всего мне было жаль моих родных – маму, которая поседела и сгорбилась от чувства вины, дежуря у моей кровати в реанимации. Сына, который едва окончил второй класс и не понимал, почему его мама так болеет. Мою сестру, которая кричала, что мы появились на свет вместе и должны были вместе уйти. Моих отца и брата.
Наступил август. Я пришла в себя, посмотрела на ясное голубое небо за окном, солнечный луч, вызолотивший белую больничную занавеску, поспевшие яблоки, свисающие в открытое окно. Я глубоко вздохнула и прошептала: "Хочу домой..." И умерла. Моя мама заплакала, и это были слезы облегчения – я наконец-то отмучилась и отмучила остальных.
P. S.: Рассказ записан со слов сестры-двойняшки главной героини этой истории.