Быть психологически уязвимым – значит, чувствовать себя незащищенным, доступным для обид и поражений. В голове сразу возникают мысли, что другие не так поймут, отвергнут, пристыдят, воспользуются твоими слабостями, а поэтому не стоит проявлять искренность, открытость.
Ранимость зачастую ассоциируется с чем-то опасным или позорным, глупым, смехотворным. Чтобы справиться со страхом уязвимости, мы скрываем не только свои слабости, но и подавляем связанные с ними переживания. Постепенно обрастаем броней бесчувствия, учимся «держать лицо» и сохранять спокойствие, но при этом теряем способность к эмоциональной близости, не решаемся на важные перемены, отказываемся от желаний, страдаем от пустоты и одиночества. Защищаясь от некоторых слабостей, терпим поражение в большем – мужестве быть собой.
Мы попросили практического психолога Елену Лю рассказать, как уязвимость делает нас более человечными.
Наиболее болезненно страх уязвимости проявляется в отношениях. «Я недостаточно хорош, умен, продвинут, богат», «Я не могу позволить себе первой заговорить о чувствах» – как часто подобные мысли разрушают возможность наслаждаться жизнью рядом с любимым человеком.
Неуязвимость кажется защитой от боли. Но это самообман. Невозможно защититься от ранимых частей самого себя. Нуждаясь в исцелении, они проникают в сознание из памяти, напоминая о себе эмоциональными регрессиями, флешбэками. Как тонко заметил известный персонаж Жоржа Сименона в экранизации Леконта «Мегрэ и таинственная девушка»: «Со временем ты обрастаешь броней, но потом какое-нибудь банальное дело, почему – сам не знаешь, вдруг зацепит деталью… Узором на обоях, плюшевым мишкой, фразой, взглядом… И тогда вся твоя броня рассыпается в одно мгновение, и ты снова – ребенок, боящийся темноты».
Депардье в роли комиссара Мегрэ, расследующего убийство девушки, напомнившей ему об умершей дочери
Боль требует заботы, а не сокрытия. А по-настоящему заботиться можно лишь о том, к чему способен приблизиться без токсичного стыда и отвержения. Как добрый поддерживающий родитель, разделяющий не только победы своих детей, но и их страхи, ошибки и слабости, способный выдерживать и контейнировать эмоции ребенка. Вот только образ такого замечательного родителя – скорее психологический идеал, далеко не каждый получает в детстве необходимый опыт принятия и заботы.
Пьер Борель. «Фетида погружает Ахилла в Стикс» (1788)
По рассказу Гомера, мать героя Троянской войны Ахилла, Фетида, хотела сделать своего сына неуязвимым и для этого окунала ребенка в реку Стикс. Ахилл вырос очень смелым, красивым и сильным. Он преодолел множество трудностей и победил сильнейших соперников, но однажды был поражен стрелой в пяту – в то самое место, за которое держала его мать, опуская в священные воды, чтобы сделать своего сына неуязвимым.
Наверное, как и многие другие родители, Фетида боялась, что ее ребенок будет недостаточно решительным, сильным, успешным. Поэтому, как и многие другие родители, пресекала любые проявления ранимости. Например, учила, что нельзя слишком открыто говорить возлюбленным о своих чувствах, иначе они воспользуются этим и обретут власть; нельзя признавать, что другие причиняют боль и бывают несправедливы, ведь так можно показаться слабаком. Что нужно прятать слезы и сдержанно проявлять радость. Она так учила, потому что не могла справиться с собственной уязвимостью. Потому что этому учили ее родители.
Так уж вышло, что мы, существа с самым развитым на Земле сознанием, рождаемся очень беспомощными и потому нуждаемся в долгом детстве, опекаемые людьми, не запрограммированными эволюцией на максимально соответствующую нашим индивидуальным потребностям психологическую подстройку 24/7. Несмотря на все свои способности и достижения, мы не можем в полной мере удерживать и контролировать самое ценное – время, здоровье, любовь и дружбу тех, кто нам дорог, само наше существование. Эти обстоятельства уже изначально делают нас уязвимыми. Но именно то, как мы справляемся со всеми этими несовершенствами, дефицитами и утратами, и закладывает основы нашей человечности как способности к чувствованию и состраданию.
Гарри Стэк Салливан – создатель интерперсонального подхода в психологии. Страдал от алкогольной зависимости и испытывал большие трудности в отношениях
В психотерапии есть представление о раненом целителе. Это архетип, согласно которому только человек, принявший свои жизненные раны и переживший опыт их исцеления через самопознание и интеграцию уязвимых частей, развивает в себе особую чувствительность, эмпатию и креативность, позволяющую исцелять других людей. Ролло Мэй в качестве примеров раненых целителей упоминает Юнга, Салливана, Фриду Фромм-Райхман и Абрахама Маслоу.
Первообразом раненого целителя считается мифический кентавр Хирон. Будучи случайно ранен стрелой своего друга Геракла, Хирон отказался от бессмертия и посвятил жизнь служению людям. Он воспитал великого путешественника аргонавта Ясона, первого врача и психотерапевта Эскулапа, родоначальника всех поэтов и музыкантов Орфея и, конечно же, своего любимого ученика – прекрасного и мужественного Ахиллеса, прожившего хоть и недолгую, но славную жизнь.
Жан-Батист Реньо. «Хирон обучает Ахилла» (1782)
Эта замечательная легенда о том, что опыт уязвимости может не разрушать, но обогащать жизнь, помогая воспринимать ее более глубоко и целостно, не является оторванной от реальности выдумкой. Ее отблески несложно увидеть в судьбах выдающихся современников, а, возможно, и в историях близких вам людей. Каждый из нас, рожденный уязвимым и воспитанный несовершенными родителями, имеет возможность приобщиться к дарам Хирона, каждый может внести свою лепту в общую копилку человечности.