Картинка
Своими словами

Екатерина Парафиева: "Мне повезло, что я осталась жива"

Напомним, что 16 июня 2017 года в Алматы на проспекте Аль-Фараби произошло ДТП, в результате которого 32-летняя Катя лишилась обеих ног. Она была за рулем Honda CRV и ехала в машине с подругой. Их автомобиль наехал на открытый люк, у машины пробило колесо. Девушки вышли из машины, включив аварийный сигнал. Однако в этом же ряду двигалась Toyota Camry и ее водитель начал перестраиваться в средний ряд. В этот момент в нее врезался автобус. Девушки оказались зажатыми между двумя автомобилями.

Какой была ваша жизнь до того страшного ДТП?

Очень активная жизнь! Я добилась многого в карьере, отработав десять лет в банке. Ходила в горы, занималась бегом. Подросла моя дочь, с которой я стала проводить больше времени, гулять, изучать этот мир. Можно сказать, что я жила насыщенно и ярко. Ровно до того самого дня.

Вы просили не говорить о виновниках аварии, потому что главным для вас тогда и сейчас остается возвращение к той – прежней – жизни. Но вы наверняка помните первые ощущения после ДТП?

Первой была боль. Очень сильная физическая боль. Ощущение, что ноги в тисках. Я же все помню, я видела глазами сам удар, понимала и чувствовала все, что было после. Видела мужчину, который подошел ко мне и начал перевязывать ноги. Когда ехали в скорой, врач сказал фельдшеру: «У нас ампутация». С этой мыслью я и заснула на операционном столе. В момент пробуждения чувствовала только жгучую боль. Мысль об отсутствии ног уже улеглась в голове, поэтому особого шока по этому поводу я не испытала. Как говорится, переспала с этой мыслью (смеется).

Я очень переживала за родителей, зная, каким ударом станет для них случившееся. Маму ко мне впустили на второй день, как я очнулась. Зачем-то надели на голову косынку, может, чтобы красивее была (смеется). Когда зашла мама, мы обменялись взглядами. Я видела ее испуганное лицо. Конечно, она была рада, что я жива, но все-таки испытывала большой шок.

Как вы узнали, что о вас и том ДТП говорит вся страна?

Мне рассказала об этом соседка по реанимационной палате. О том, что люди поддерживают меня, хотят помочь. Начался сбор денег. Помогло огромное количество людей! Благодаря собранным средствам я сделала операцию в Германии. А в будущем смогу заказать отвечающие всем необходимым требованиям протезы, которые позволят мне ходить.

Сложно ли было рассказать о случившемся дочке?

Абсолютно нет. Насчет дочки я даже не переживала. Я долго ее не видела, почти полтора месяца. Первый раз встретились, когда я уже стала выходить на улицу. Дочка, конечно, удивилась, увидев меня, и со всей детской непосредственностью спросила: «Мама, почему у тебя такие короткие ноги?» Я объяснила, что случилась авария. Позднее показала ей видеоролики, в которых женщины передвигаются на протезах, и пообещала, что тоже буду ходить. Единственное, о чем просит дочь, чтобы мои протезы были не черного, а телесного цвета. Она вообще старается как-то раскрасить, образно говоря, всю ситуацию. Вот на коляску мне наклейки яркие прилепила, чтобы она не была такой серой (смеется).

На самом деле я не ожидала от дочери другой реакции. Она же видит меня как маму, и по большому счету наши с ней отношения авария никак не изменила.

Ходите вместе куда-то?

Конечно! Ходим гулять, в кино, в кафе с подружками. Когда она устает идти пешком, забирается ко мне в коляску (смеется). У нас обычная жизнь. Она, конечно, сложная. Каждый день приходится много чего преодолевать. Сейчас, как никогда, остро понимаю смысл банального выражения «Хочешь жить, умей вертеться». Это горькая, но правда – ко всему приспосабливаешься.

Как вели себя люди из вашего окружения в первое время после ДТП?

Взрослым можно много чему поучиться у детей, перестать жить стереотипами. В критических ситуациях важно видеть самого человека, а не обстоятельства. Не могу сказать, что кто-то исчез из моего окружения, но у друзей и знакомых поначалу было много страхов. Кто-то не решался прийти, не мог позвонить. Мол, не знали, что сказать, как себя вести.

В то же время круг людей вокруг меня качественно изменился. Рядом появились очень сильные люди, у которых я постоянно чему-то учусь. 

Например, Кира Ударцева? (Кира – волонтер, работает с людьми, потерявшими конечности. – Прим. ред. Comode)

Да, Кира – в первую очередь. Мы познакомились, когда меня уже перевели в обычную палату. Я сама, как оказалось, сильный человек, но поддержка и помощь Киры были очень важны. Первое, что сделала Кира, – собрала всех моих родных и объяснила, как себя вести со мной, в какие моменты нельзя ни в коем случае жалеть. Кира постоянно устраивала какие-то сюрпризы: то шарики принесет, то торты. Потом убедила начать тренироваться, что я и делаю трижды в неделю до сих пор.

Были периоды моральной усталости от людей и событий, которые завертелись вокруг вас?

Да, я же живой человек. Только зачем все это показывать окружающим? Поэтому иногда отказывалась от посещений родственников и друзей.

Главное, от чего я уставала, это боль. Я плакала по ночам, когда болели швы, раны, восстанавливались нервы. Врачи не ставили мне обезболивающих блокад, потому что я и так была напичкана лекарствами. Я ждала утра, знала – придет новый день и боль станет чуточку меньше.

Для многих казахстанцев вы стали эталоном мужества. Но иногда сложно понять: как вы держитесь? Как у вас хватает сил на улыбки, позитивные посты в соцсетях?

Когда мне говорят, что я пример, что я молодец, я не понимаю – а как еще я должна была себя вести? В первые дни после аварии я размышляла: за что мне это испытание, почему именно я? Ответа я не нашла, зато представила, что меня вообще могло не стать или могло парализовать. То, что обошлось лишь ампутацией ног, я считаю везением. Я должна быть благодарна уже за одно это и продолжать жить. Говорят, если тебе плохо, посмотри, как живут другие. Я тоже этим рецептом пользуюсь. Ведь большому количеству людей гораздо хуже, чем мне.

Не любите, когда люди проявляют к вам жалость?

Жалость – это ужасно. Когда ко мне подходят и говорят: «Примите мои соболезнования», хочется довольно резко отреагировать. Наверное, человек просто волнуется, поэтому и говорит такую чушь. Или говорят: «Хорошо, что ты успела прожить 32 года нормально и родить ребенка». Но я вообще-то собираюсь прожить нормально еще несколько десятков лет и даже родить еще детей! Почему нет? У меня нет причин не рожать.

Люди, которых ваша жизнерадостность и активность удивляют, наверняка уверены, что человек, получивший такие серьезные травмы, обязательно должен уйти в депрессию, погрузиться в печаль. Как вы сами относитесь к такой реакции?

Я не осуждаю людей, которые после травм уходят в себя. Я хочу им помочь. Эти люди напуганы, растеряны, им больно. Им очень нужна поддержка близких и помощь психолога. Но важно не застревать на этом, надо научиться принимать ситуацию и продолжать жить.

Что больше всего раздражает вас в вашем нынешнем состоянии?

Зависимость от других. Еще недавно ты ходил в горы, а теперь не можешь себе даже чаю налить, потому что не дотягиваешься до полки с кружками. Какой бы самостоятельной и самодостаточной я сейчас ни была, мне всегда требуется чья-то помощь. Выходишь из дома и тоже начинаешь просить. Я изучаю немецкий в Гете-Институте. На первые занятия я поехала сама – на такси. И не смогла заехать по пандусу, потому что он не очень удобен зимой. Пришлось просить прохожих. Еще каждый день ты учишься не замечать взглядов – удивленных, любопытных. С другой стороны, нельзя всегда оставаться в зоне комфорта. Особенно в моем случае: я либо выхожу из нее и преодолеваю трудности, либо сижу дома и жалею себя. А жалость, как вы уже поняли, – не моя тема. 

Автор: Мария Густокашина

Фотограф: Анвар Ракишев

Лария Джакамбаева: сделано в Казахстане, сделано с любовью!
Все самое важное я узнала в семье.
Моя жизнь стала иной и невероятной...