Эту операцию ежедневно делают тысячи женщин. По разным причинам. Аборт – будничное явление и избитая тема. До тех пор, пока не коснется кого-то лично.
Викина история начиналась, как это часто бывает, весьма банально. Полюбила женатого мужчину. Страдала-выгоняла-прощала. И, в конце концов, забеременела. Отец, у которого в своей семье уже было двое детей, третьему ребенку на стороне не обрадовался. Сразу завел речь об аборте – мол, не бойся, через это все женщины проходят, ничего страшного. "Только избавься от плода, и мы снова будем счастливы!" Упрашивал, умолял даже. Обещал когда-нибудь уйти от жены, если сейчас они "решат эту проблему". А Вика уговаривала его. Верила, что одумается. Ждала и надеялась. Почти два месяца.
Дождалась. Он сказал, что не передумает ни при каких обстоятельствах, а их неродившегося еще ребенка назвал "кусочком мяса". Вика тогда похолодела от его слов. И поняла, что больше не сможет быть рядом с этим человеком.
Расставшись и настрадавшись, девушка сама решила, что аборт, наверное, все-таки лучший выход из ее положения. Пришла на консультацию к знакомому гинекологу, и тут выяснилось, что, помимо отрицательного резус-фактора, операции мешает еще и миома. Срок беременности был больше семи недель, а это означало, что начали вырабатываться антитела, борющиеся с положительным резус-фактором плода. Риск уже случился. Кроме того, гинеколог наглядно показал Вике, как ее миоматозные узлы будут мешать абортивным инструментам. Девушка испугалась. Обещала подумать. А через три дня пришла-таки на операцию.
Перед началом плакала – рассказывала, как снилось маленькое сердечко. Но решиться оставить его Вика не смогла. Не хватило внутренней силы, чьего-то участия и поддержки. Врач попробовал отговорить еще раз. Применил все свои знания, запугивал последствиями, давил на природную женскую чувствительность. Но девушка, захлебываясь слезами, упрямо мотала головой и подставляла врачу свой нежный живот, вжимаясь в кресло.
Наркоз уже обезболил место, которое природа обязала женщину оберегать как самый драгоценный дар, и к нему равнодушно приблизилась кюретка. Почувствовав ледяной холод, Вика вскрикнула и сцепила ноги. Будто невидимым барьером отделилась уязвимая вселенная малыша от металла убийственных инструментов. Гинеколог облегченно вздохнул. Вика сдалась. Не смогла. Она выстояла под шквалом родительских упреков и "сердечных нашептываний" подруг. Решила рожать. Сумела заставить себя не вспоминать о подлом любовнике и полюбить свой растущий "пузик".
.jpg)
А в шесть месяцев случилось страшное – Вику сбила машина. Когда девушку привезли в больницу, вопрос стоял лишь один: как спасти мать. Ситуация была критическая. За жизнь сильно недоношенного ребенка уже никто не видел смысла бороться. Чтобы сделать операцию Вике, пришлось сначала извлекать плод. Двадцатичетырехнедельный малыш, вынутый из лопнувшей во время аварии матки, помещался на ладони врача и не подавал признаков жизни. Сиротливое тело словно застыло в уютном калачике. Но крошечное сердце вопреки всему продолжало биться.
За Вику врачи боролись долго и упорно. Несмотря на тяжелые повреждения и большую кровопотерю, девушка очень хотела жить. И она выжила. Когда пришла в себя и увидела исчезнувший живот, ощутила утробный ужас. Она и подумать не могла, что этот малыш внутри нее, от которого меньше четырех месяцев назад она упорно хотела избавиться, и есть смысл всей ее нескладной жизни. Несколько часов девушка провела в оцепенении, а потом...
"А потом начался осмотр. Врачи говорили что-то об осложнениях, но я не слышала. Как заведенная, я просила только об одном – сказать, что с ребенком. Сначала они пытались аккуратно перевести разговор на тему моего здоровья, но, поняв тщетность, сказали, что состояние сына очень тяжелое. Я не поверила своим ушам. Ведь я думала, что ребенок погиб. Трудно передать это словами, но именно в тот момент я поняла, что такое счастье. Пусть тяжелый. Пусть больной. Пусть недоношенный. Но живой. Я помню, как рыдала и смеялась одновременно. Нервы совсем сдали. Наверное, я производила впечатление умалишенной в тот момент.
Через неделю я увидела своего сыночка в первый раз. Все это время меня готовили к тому, что каждая минута может стать последней в его жизни. Он лежал в кувезе, опутанный трубочками. Семьсот граммов. Сморщенный, красный, жутко маленький и беспомощный. Он не мог самостоятельно дышать, питаться, поддерживать температуру тела. Артериальный проток, через который кровь из правого желудочка поступала в аорту, оставался открытым, а это повышало нагрузку на легкие и сердце моего малыша. Кроме того, у него развилась ретинопатия – поражение сетчатки глаз. Без спазмов в горле смотреть на сына я не могла.
Неонатологи, которым я обязана до конца своей жизни, выходили мою крошку. Вопреки всем мыслимым и немыслимым прогнозам, мой отчаянный малыш боролся за жизнь, которую я, в угоду чудовищному эгоизму, хотела отнять. Через три месяца, проведенных в интенсивной терапии, мой храбрый мальчик весил уже около двух килограммов и был хоть и не совсем здоров, но без серьезных патологий. Врачи, как когда-то мой гинеколог, сумели вселить в меня космическую уверенность, что мы с сыном обязательно справимся со всеми его болячками, и он ничем не будет отличаться от других детей. Разве что силой характера, которую ему пришлось проявить с самого своего зарождения во мне.
Я не представляю, как жила, когда у меня не было Пашки. Теперь кажется, что того времени никогда не было – будто не обо мне речь. Надеюсь, он никогда не узнает о моей трусости и готовности предать его. Я сама пытаюсь забыть это и все же помнить, как главное свое наказание.
Отец Паши ничего не знает, да и не узнает, наверное, никогда. Ведь он ни разу не позвонил мне, не спросил, что стало с моей жизнью, хотя мы расстались на втором месяце беременности. Пусть он сам будет судьей своим поступкам. Для меня такими малозначительными стали все житейские и личные неудачи. Самое главное – улыбка моего сына. Его здоровье. И нет ничего важнее".
Ежегодно в Казахстане делают около ста тысяч абортов. 80% из них – девушки до 25 лет. И это при том, что в последние годы количество абортов снизилось. В нашей стране операция по прерыванию беременности проводится на законных основаниях, в отличие от многих стран Европы. К примеру, даже в Германии аборт можно сделать только по медицинским показаниям и только после посещения психолога, а иногда и священника. У нас же операция возможна даже на довольно большом сроке – до 22 недель, по так называемым социальным показаниям: смерть мужа; отсутствие жилья; пребывание одного из супругов в местах заключения; расторжение брака во время беременности; беременность в результате изнасилования и т.д.
Более чем в 20% случаев женщина принимает решение об аборте из-за нерешительности мужчины. Соотношение между количеством абортов и родов в нашей стране в среднем 2:1. Частота осложнений после абортов: всевозможные инфекции - около 20% случаев; травмы матки - 25%. Самая тяжелая форма – прокол матки кюреткой или другими инструментами, что может привести к бесплодию или удалению матки; эрозии шейки матки - 11%; эндометрит и эндометриоз (врастание слизистой оболочки матки в ее мышечный слой) – 12%; нарушение менструального цикла - 5%. Воспалительные процессы и гормональные заболевания – спутники абортов почти в 50% случаев. Кроме того, последствия аборта могут проявиться и через много лет в виде бесплодия, внематочной беременности, нарушения обмена веществ, проблем с щитовидной железой и гипофизом.
Во многих странах Европы существуют так называемые клиники для адаптации к беременности. Случайно забеременевшие женщины, считающие, что по разным причинам они не способны или не хотят становиться матерями, проходят в них курс психокоррекции. Пациенткам подробно рассказывают и показывают с помощью специальных документальных фильмов, что происходит с организмом будущей матери во время беременности, и что случается, если ее прерывают. Не так давно среди них появился душераздирающий фильм, в котором главными героями стали выжившие жертвы абортов на поздних сроках. Эти истории пронизаны болью, отчаянием и, конечно, нездоровьем.
Ситуации в жизни бывают разные, кто спорит. Оставляя моральный аспект абортов в стороне, важно говорить о том, как правильно понимать суть проблемы, которую предстоит решить так или иначе. А понять – значит уже найти верный смысл.