В первой части мы рассказали о создательницах оригинальных аксессуаров, требующих современной обработки, а сегодня представим тех дизайнеров, которые вручную делают огромную работу.
Айман Сагатова, мастер по кожаным изделиям, основательница бренда Kazakhsha Leather Art Studio
Айман живет в британском городе Олдершот (графство Гемпшир) уже десятый год. Из-за ее увлечения изготовлением изделий из кожи работа технического переводчика постепенно сошла на нет, и она полностью ушла в кожевенное дело. Увлечение переросло в ремесло и бизнес. У экс-казахстанки есть своя мастерская по изготовлению кейсов, ремней, клатчей, портмоне, сумок, браслетов и даже ошейников для животных. Продает она изделия через свой интернет-магазин. Все ее работы выполнены вручную. В основном в своем ремесле Айман использует казахские мотивы – орнаменты, изображения животных, знаки кочевой культуры.
То, чем я занимаюсь, нельзя назвать рукоделием, это – ремесло и профессия. Некоторые люди учатся этому в университетах на факультетах прикладного искусства.
Кожа – удивительный материал, в который невозможно не влюбиться. В детстве я серьезно занималась в художественной детской студии, где училась выжигать по дереву, занималась инкрустацией картин из металла и камней, рисовала, вязала, плела, лепила, вышивала. Мои руки познакомились со множеством материалов, мне повезло с родителями и учителями. Моя мама – архитектор по образованию, по призванию – творец и большая рукодельница.
Свои первые деньги на handmade я заработала в 10 лет на продаже картины на тему библейского сюжета. Я до сих пор сохранила в себе это детское ощущение восторга, когда твоя работа продалась, и даже за хорошие деньги. Важно не только уметь создать, но и продать свое творение. Когда мне исполнилось 30 лет, моя карьера офисного технического переводчика в Великобритании перешла в следующую фазу – я стала переводчиком-фрилансером, начала по-новому раскрывать свои детские увлечения. Когда мои руки добрались до кожи, я просто ее почувствовала. Ощущение странное, как дежавю, как будто в прошлой жизни я этим уже занималась.
Скажем так, я и кожа – у нас роман, взаимная любовь. Но у меня не было ощущения «бросаю все и занимаюсь этим». Это произошло постепенно. В тот момент, когда мои изделия стали выглядеть профессионально.
Я не бездушный магазин товаров общего потребления. У людей есть возможность пообщаться со мной как с дизайнером и производителем, обсудить свой будущий заказ – именно этого лишены клиенты крупных брендов, которые выпускаются в массовом количестве. Утро начинается с просмотра звонков: из-за разницы во времени с некоторыми странами у меня на телефоне накапливается куча новых сообщений, завтрак – это не только прием пищи, но и время на «сам себе секретарь». Кто-то задает вопросы о доставке, кто-то просит придумать дизайн, кто-то уже купил в онлайн-магазине и теперь уточняет размеры и цвет будущего изделия. Я ценю личное общение с каждым клиентом.
Под мастерскую я переоборудовала гараж. У меня нет персонала, со всем объемом работы я справляюсь сама. Конечно, хочется расти, иметь больше заказов, постоянных клиентов, большое помещение под мастер-классы, мини-магазин, но пока мои производственные мощности меня устраивают. Как правило, это 20-25 изделий в месяц. Все творения штучные и уникальные в своем роде. У меня как-то был заказ на сумку для спортивного снайперского ружья, ее я делала два месяца.
В Англии сильны древние традиции производства кожи, и в стране их бережно сохраняют, поэтому дефицита в материалах нет. Рецепты самых дорогих дубильных хранятся в секрете и передаются из поколения в поколение, эти мастерские не имеют амбиций китайских производителей, которые в урон качеству стараются заработать количеством. То же самое с мелкими кустарными плавильнями бронзы. Все бляшки для ремней обрабатываются вручную, каждая деталь проходит контроль качества не через машину, а через зоркий глаз мастера. Благодаря тому что в Англии развит конный спорт и много конюшен, эти мастера никогда не останутся без работы.
Для удобства я самостоятельно «слепила» собственный сайт, сейчас этим не удивить. Уделяю много времени визуализации изделий. В июле этого года мы сняли небольшой фильм The Story of One Creation («История создания одного шедевра»). Мой потенциальный заказчик может окунуться в атмосферу творческого процесса, почувствовать любовь мастера к ремеслу и увидеть, сколько труда и терпения вкладывается в каждое изделие. Я считаю, что ремесленники – это люди, которые зарабатывают честным трудом, а такой труд должен оплачиваться.
Я научилась рассчитывать стоимость изделия, и за каждым ценником – вполне обоснованные расчеты расходов на материалы, амортизацию инструмента и трудозатраты. Я не ставлю перед собой цель соревноваться с крупными производителями. Я ремесленник и хочу им оставаться. У меня нет стремления одеть весь земной шар в ремни от Kazakhsha Style. Люди могут прожить без красивых вещей, и мои изделия не являются товарами острой необходимости, но жизнь без красивых вещей скучна.
Мои клиенты – это люди «в теме». Зачастую это люди творческие, не всегда по профессии, иногда просто в душе. Им хочется подчеркнуть свою индивидуальность, и поэтому они не ищут для себя аксессуары в обычных магазинах. Есть отдельные клиенты, которым хочется подчеркнуть свой статус, а дорогая кожа удачно это делает. Если вы хотите определить положение человека, просто посмотрите на его обувь, ремень, сумку, портфель. Женщины часто влюбляются в мои клатчи и маленькие театральные и вечерние сумочки. Мои изделия приобретают для подарков. Британцам нравятся изделия из кожи, им не надо объяснять процесс и рассказывать про виды кожи. Но европейцы – минималисты, они не понимают роскоши орнамента. Мои клиенты – это в первую очередь казахстанцы, которые живут за границей. У меня есть карта мира, на которую я ставлю флажки, отмечая места, куда ушли мои изделия. На этой карте отмечены почти все европейские страны, США, Канада, Австралия, Россия, Израиль, Конго и даже какие-то экзотические острова в Индийском океане. Хотелось бы видеть среди своих заказчиков больше казахстанцев.
У меня сын и дочь, сыну 18 лет, он самостоятельный молодой человек, работает, зарабатывает, строит карьеру. Дочери девять лет, и она больше всего требует моего внимания. Мой график работы в мастерской построен не только вокруг моих заказов и клиентов, а также вокруг расписания моей дочери. Сын работает в самом престижном районе Лондона City of London, и для него я специально создала модель кейса под названием «City Boy». Как-то на работе к нему подошел начальник, взял со стола его портфель, начал рассматривать и спрашивает: «Где купил?», а он: «Мама сделала». Шеф удивился и сказал, что он еще не вырос до таких кейсов: «Видимо, мама твоя сделала его на перспективу роста, так что старайся расти и делать карьеру». У меня не было возможности бросить детей на кого-то и уехать учиться ремеслу на год или два, поэтому я все постигала сама, читала специальную литературу, смотрела видеоуроки американских мастеров.
Мечтаю научиться делать обувь, но не ту, которую вы видите в обычных магазинах, а ту, которая делается вручную и только на заказ по персональным меркам. Заветная пара мужских туфель, сделанная руками, стоит от 3 тысяч долларов.
Многие полагают, что все творческие люди – это дети хаоса и беспорядка, с отрешенным взглядом, но во время творческого процесса над очередным проектом творческие люди максимально концентрируются. Я не исключение. Профессия переводчика тоже научила меня концентрации, терпению и внимательности к деталям.
Назира Шакаева, мастер по изготовлению и украшению юрт и национальных сувениров
.jpg)
Возможно, Назира немного выбивается из ряда дизайнеров, которые хотят придать орнаментам новое дыхание. Но она заслуживает особого внимания. Эта хрупкая женщина умеет собирать настоящую юрту. В ее арсенале около двух десятков юрт – от маленькой настольной до ханской юрты на 100 квадратных метров. Назира изучила строение юрты от и до, и это стало делом ее жизни. Она называет себя «үйші», или юрточницей, и она единственная женщина в этой сфере. Она ставит юрты, украшает их снаружи и внутри, а при необходимости оказывает услуги готовности под ключ для праздника. Накрыть стол, объяснить значение каждого элемента убранства, установить качели алтыбақан и рассказать обо всем этом на английском языке – тоже не проблема для Назиры.
Все началось с простой идеи. Когда я сидела в декретном отпуске по уходу за вторым сыном, я увидела, как мужчины во дворе собирают юрту. Заинтересовалась, присмотрелась, а уже через некоторое время мы с братом купили старую юрту у чабанов. Привезли ее к маме в частный дом в Бурундае и начали реставрировать. Чтобы впервые собрать юрту, мы потратили пять (!) часов. Нам очень помог местный аксакал.
Это был голый энтузиазм. Но возвращаться на работу я не хотела, хотя раньше возглавляла отдел кадров в банковской организации. Я хотела попробовать себя в чем-то новом, научиться делать что-то руками. Много читала литературы, доставала редкие книги, вычитала кое-что в интернете. Вместе с этим я училась работать с войлоком, начала разбираться в убранстве, орнаментах, сувенирах. В итоге это не только стало моим хобби, но и приносит теперь мне деньги. Я занимаюсь демонстрацией юрт на различных ярмарках и фестивалях плюс аренда и монтаж юрт для корпоративных праздников, частных заказов, пышных празднеств.
Нас, юрточников, очень мало, около десятка в Алматы, но мы хотим объединить усилия и создать ассоциацию, чтобы активнее возрождать казахскую традицию ставить и украшать юрту.
Многие удивляются, что я – женщина и ставлю юрту. Во-первых, издревле казахские женщины ставили юрты, а мужчины поднимали шанырақ, потому что были заняты охраной земель и пастбищ, а дом был на женщине. Во-вторых, одной или одному поставить юрту невозможно. Там нужна слаженная команда нескольких человек. У меня тоже есть команда.
Кстати, в Казахстане распространена монгольская юрта – более широкая. Такая форма обусловлена тем, что в тех краях дуют сильные ветры. А истинная казахская юрта напоминает сәукеле – ее купол более высокий, потому что снег так быстрее скатывается и не попадает внутрь.
Не каждый орнамент можно использовать. Благодаря общению и литературе я все время узнавала новое и новое. К примеру, на обуви допускается только растительный узор, на одежде – уже другой, на головном уборе – третий. По орнаменту можно даже читать жизнь. Раньше, когда казахи выдавали дочь замуж, ей дарили коврик, на котором она в течение года «отражала» свое настроение и жизнь – ткала, шила, творила. Через год коврик передавался ее родителям, и они могли читать по орнаменту, как проходит жизнь дочери в новом доме.
Мой муж далек от юрт. Он работает в страховой компании. Но при этом он самый главный художественный критик. И сын, и муж умеют ставить юрту. Всей семьей мы отчасти вернулись к корням, хотя живем в городе, в обычной многоэтажке.
Войлок приходится заказывать в России, у нас много сырья, но работников по обработке нет. Мне нравится что-то мастерить своими руками. В начале года, когда ввели правила использования адаптеров для детей в автомобилях, я купила сыну такой. Он мне показался не очень прочным, и я обшила его войлоком, придала национальный колорит, и он стал намного удобнее. Я провожу мастер-классы по сборке юрт и передаю свои знания детям и иностранцам, делюсь с ними опытом.
Леди не должна сидеть сложа руки, ее руки должны быть чем-то заняты. В юртах очень хорошо спится. Высыпаешься и чувствуешь тот самый прилив сил и бодрости, а стрекочущие рядом кузнечики и ароматы трав только вдохновляют. Я рада, что нашла такое дело для души и все больше и больше узнаю об этом.