Ержан Рашев и Джулиана Карузо

Когда вы познакомились?

Ержан: 12 апреля.

Джулиана: Нет. 24 апреля 2012 года.

Ержан: Вообще-то, 2011-го.

А женаты вы сколько времени?

Ержан: Мы поженились в мае прошлого года.

Джулиана: Ну, если честно, нет. Мы тайно расписались еще раньше. У меня истекала виза в Казахстане. Представляешь, я вышла замуж без кольца! Но поверила Ержану, что оно когда-нибудь появится.

Покажешь?

Джулиана: Конечно!

Ержан: Огромный бриллиант, не так ли?

Джулиана: Ну не знаю. Бриллиант, который показался бы огромным в Италии, в Казахстане кажется крошечным. Кажется, я заразилась вот этим вашим: «Хочу шубу и «Лексус» (смеется).

Ержан: Произошла локализация. У моей жены появился вкус к дорогой жизни.

А как же итальянская любовь к роскоши? Взять хотя бы миланцев.

Джулиана: У меня есть для тебя новость. Миланцы – не итальянцы. Те, кто живет за пределами Милана, более реалистично относятся к жизни. Я сама с Сицилии.

Хорошо, вернемся к интимным подробностям вашей жизни. Помните день, когда вы познакомились?

Джулиана: На тот момент я уже пять лет была обручена. Но не была уверена в своих чувствах. Мы с моим женихом купили дом в Риме и как раз делали в нем ремонт. Я решила до свадьбы поработать в международной компании, получить новый опыт и выслала резюме. Мы собирались с бойфрендом лететь на Кубу, как вдруг раздается звонок: «Высылайте паспорт, отправляем вас в Казахстан на три месяца». Я еще спросила у него: «Ты знаешь, что это за Казахстан такой?». Ну, понимаешь, вопрос, который задают невежественные европейцы. Прилетела я в Алматы и в первый же вечер вышла за продуктами с коллегой. Проходим мимо Coffeedelia, и какой-то парень оборачивается, услышав, что мы говорим по-английски. Это был Ержан. Он узнал моего коллегу Салима, они вместе учились в Штатах. Самое смешное, что перед отъездом в Казахстан Салим пытался связаться с ним на «Фейсбуке», но Ержан ему не ответил на сообщение. И вот мы все встречаемся в день моего приезда. Салим уговорил меня присоединиться к Ержану. Он был рад наконец увидеть его.

Мы выпили кофе, поговорили. И… он мне ничем особенным не запомнился – парень как парень. А потом был джазовый фестиваль Jazzystan, и все мои коллеги куда-то разъехались. Я не помню, кто кому первый написал, мне просто хотелось найти компанию, чтобы пойти на концерт. Но, когда мы встретились в ресторане, я поняла: что-то идет не так. В ту первую встречу он был в футболке, лицо какое-то помятое, а тут жара, а Ержан стоит в пиджаке, смущается. И я подумала: «Окей, кажется, это свидание!». Ержан так нервничал, что уронил со стола тарелку с хлебом. Стало окончательно ясно, что это не дружеская вылазка, и я, знаешь, взглянула на него совсем другими глазами. Позже я узнала, что в ночь после нашей встречи он написал обо мне эссе на своем сайте Dokugusfra.com. Написал, какая я солнечная и все такое.

Я была впечатлена. Интеллектуалы мне всегда больше нравились, чем люди, которых заботит исключительно материальное.

Мой контракт истек. До отъезда в Италию я решила его поцеловать – мне нужно было понять, было ли то, что между нами, настоящим. Я по поцелую могу понять многое. И вот я сделала это. Мы два часа подряд целовались на улице Байтурсынова. В этом не было ничего грязного, он не спросил, можно ли подняться ко мне в номер, я ничего не предложила. Но с того дня все изменилось. Мне поступило предложение по работе от нефтегазовой компании в Казахстане, а я ведь ничего не знала о нефти и газе!

Связь, которую я почувствовала во время нашего поцелуя, была такая искренняя, что я поняла, что должна расстаться с итальянским женихом. Было трудно сообщить ему об этом. Мне говорили, что я сошла с ума и не должна бросать его ради казаха, которому нечего мне предложить. Но нельзя выходить замуж за того, кого не любишь.

Ержан: Повторю то, что написал в ту ночь. Первое, что мне бросилось в глаза, – ее темперамент, характер, эмоциональность, страсть. Я все время это подчеркиваю: у нас в Казахстане невероятно красивые девушки, они оценены во всем мире. Но им, это мое личное мнение, не хватает тепла, темперамента и страсти. Знаю, читательницы обидятся на меня за эти слова.

Но есть объяснение. Это связано и с климатом нашим, и с географическим положением, и степью, и отсутствием теплого моря. Разные исторические факторы тоже формируют национальный портрет как мужчин, так и женщин. Я, в общем-то, говорю не о казашках, а о жительницах Казахстана в целом. Здесь даже не этнический фактор присутствует.

Я вернулся из США, где работал, в том числе и потому, что родители настаивали, чтобы я женился на хорошей казахской девушке, «устаканил» свою жизнь. Но не получалось. Когда я встретил Джулиану, в Казахстане находился уже три года. Помятому, как выразилась Джулиана, лицу есть простое объяснение – я был пьян. Переживал жуткую депрессию, не мог адаптироваться к местным реалиям. Мне все казалось диким. Я вел сайт Dokugusfra и описывал это состояние поиска, опьянения. Мне встречались странные персонажи. Думаю, лучше такой период проходить в более молодом возрасте.

Когда я повстречал Джулиану, это было как сошествие ангела. Эта девушка меня сразу очаровала своим теплом. Для Джулианы симпатия была не с первого взгляда, а я, как увидел ее, понял – мой человек. Для меня все было решено сразу. В то же время я не питал особых надежд, зная, что у нее есть жених. Но жизнь сыграла в мою пользу, и я благодарен, что все сложилось именно так.

Вы ругаетесь по-казахски или по-итальянски?

Ержан: Благодаря ссорам я выучил практически все матершинные слова на итальянском, Джулиана сразу переходит на родной язык. У них красивые ругательства, конечно, по сравнению с нашими. А я человек не экспрессивный, спасибо азиатскому менталитету. Битье тарелок и швыряние предметов – по ее части. Зато после шторма, когда наступает затишье, задумываешься и понимаешь, что это было, в общем-то, поучительно и по-итальянски ярко.

Интересно, по твоим текстам о тебе складывается другое впечатление.

Ержан: Тот негатив и старческое брюзжание, которые можно видеть на моей страничке в «Фейсбуке» – сублимация. В жизни я довольно приятный, улыбчивый человек.

Джулиана, с какими недостатками Ержана ты миришься ради любви?

Джулиана: Я ревностно отношусь к хорошим манерам за обеденным столом. Иногда чувствую себя не женой, а матерью, когда делаю замечания. Когда вижу, что нож и вилку неправильно держат, что человек сутулится и ставит локти на стол, меня это бесит! Мне очень трудно с этим мириться. У человека могут быть все бриллианты мира, но если он не умеет вести себя за столом... пфф! С Ержаном у нас время от времени происходят такие дискуссии: «Если ты закончил есть, почему у тебя приборы лежат так, будто продолжаешь? Зачем мы пришли в дорогой ресторан, если не можем есть соответственно?»

А вообще, мы друг друга уже хорошо знаем, привычки всякие. Я вот люблю кофе по утрам и поговорить. А он молчит. И я обижаюсь: «Почему ты со мной не разговариваешь? Что я такого сделала?». Или на мое длинное сообщение отвечает: «ОК», «Нет» или «Почему?».

А еще мой муж не романтик: ни подарков, ни сюрпризов. Вообще, нам всем серьезно промыла мозги сказка про Золушку. Из-за нее мы в полной заднице, если честно! Все девушки ждут, что принц придет и будет всячески их ублажать. А реальные мужчины напрочь лишены креативности!

Ержан: Надо сделать уточнение: ее лишены гетеросексуальные мужчины.

Джулиана: Но в конце концов я ему заявила: так, никаких цветов на 8 марта. Хочешь подарить букет, пусть это будет 7-го или 9-го. То же самое с Днем святого Валентина. Мы не очень романтичная пара. И с этим я мирюсь. Не могу я заставить мужа быть романтиком, у него попросту нет времени на экстраординарные поступки. Хорошо, если успевает вовремя домой к ужину.

Может быть, тебе так кажется на контрасте с полными страстей итальянскими мужчинами?

Джулиана: Да брось! Итальянцы тоже не романтичные. У нас покупают цветы жене, когда изменяют. Зато сколько красивых предложений руки я видела в Казахстане. А эти длиннющие розы. Чем длиннее розы, тем лучше. Тем богаче мужчина. А вот Ержан мне дарит короткие, из чего я делаю какой вывод?

Ержан: Знаешь, я называю это first world problems – проблемами стран первого мира. Когда у девушки самая большая сложность в том, что муж неромантичный. Я ей привожу примеры, что у нас частенько жен бьют, заставляют сидеть на кухне и готовить, а родители мужа прессингуют келинок. Она просто с этим не сталкивалась. И вообще, мне кажется, что я очень даже романтичный. Но это я в свою защиту хотел обозначить.

Как ваши семьи отнеслись к новости о вашей свадьбе? Полагаю, родители Джулианы были не слишком счастливы после разрыва помолвки?

Джулиана: Они обожали моего бывшего! Когда я от него ушла, родители со мной не разговаривали пару месяцев, а папа даже плакал, представляешь? И вот я пишу маме (она у нас босс в семье): встретила парня, вот фото. А она мне в ответ: «Китаец? Стоило так далеко ехать, чтобы найти китайца! У нас и на Сицилии их полным-полно!». Вот такая у меня мама. Она может разрушить, что угодно. Очень ей это нравится – разрушать. И тогда я сказала себе: «Это будет не так просто». А потом мы поехали с ним на Сицилию. Ержан вообще не очень фотогеничный. В жизни он высокий, у него есть эта харизма. В общем, когда мама встретила его на подходе к дому, она воскликнула, глядя на Ержана снизу вверх: «Ах, какой же ты красивый!». И сразу поменяла свое мнение.

Мама с папой не говорят по-английски, но, знаешь, у родителей ведь свой набор инструментов, чтобы понять, подходит человек дочери или нет. Они прямо-таки влюбились в Ержана. Скажу больше, сейчас они находятся на стадии обожания. Но, с другой стороны, когда мама Ержана увидела мое фото в первый раз, она тоже возмутилась: «Где ты нашел эту цыганку!?».

Ержан: Наши родители – что итальянские, что казахские – люди другого поколения, у них свое мировоззрение. Как я уже говорил, я ведь приехал искать себе казахскую жену. Когда я сказал маме, что встречаюсь с девушкой из Италии, реакция была не совсем позитивной. Джулиана затронула важный момент – пока мы не узнаем человека, мыслим стереотипами. Когда родители познакомились с ней, конечно, полюбили ее. Они тоже не говорят по-английски, но есть ведь что-то помимо языка, что помогает понять: твой это человек или нет. Ворчания поубавилось. Хотя вплоть до свадьбы мама меня спрашивала: ты уверен?

Джулиана: Что, правда?!

А как прошло знакомство родителей друг с другом?

Ержан: Мои родители – советские по сути люди, врачи. Ее родители – сицилийцы в не знаю каком поколении. Но в итоге все оказалось не так страшно. Нам приходилось много переводить: Джулиане с итальянского на английский, а мне с английского на русский и казахский. Возможно, это даже помогло, потому что перевод сглаживал углы. После первой бутылки водки наши отцы уже сидели в обнимку и говорили на своем, понятном им языке. После водки был сицилийский лимончелло. Это лишний раз доказывает: не стоит переоценивать непреодолимость языковых и культурных барьеров. Люди везде одинаковые. И все желают своим детям лучшего.

А как думаешь, Ержан, почему казахи так редко берут в жены иностранок? Ты и парень, женившийся на дочери малайзийского премьера, это единственные известные мне случаи.

Ержан: Есть еще несколько примеров (смеется). Понятно, что соотношение неравное. Гораздо больше девушек, которые выходят замуж за иностранцев. Причина – закрытость мышления наших мужчин. Им сложно открыть себя другой культуре. Большой прессинг исходит от семьи – мы живем в традиционном, консервативном обществе. Женщины у нас в этом плане более открытые, на мой взгляд. А вообще, я экономист по образованию и говорю о рыночных отношениях. На кого есть спрос? На красивых, хозяйственных и покорных девушек. Мужчина-иностранец, приезжая сюда, попадает в рай, потому что видит все эти качества в местных женщинах. С другой стороны, есть спрос на романтичных мужчин, которые относятся к женщинам, как к полноправным партнерам и не противодействуют их карьерному росту и развитию. Такие мужчины в основном живут в Европе, Штатах, развитых государствах. Здесь иностранки такого не находят. Спрос и предложение не совпадают.

Нашим мужчинам надо как-то о себе заявлять. Я не говорю, что они плохие. Мне новое поколение казахских мужчин кажется прекрасным. Просто без той самой открытости нас не будут ценить и, условно, никто не приедет в Казахстан за мужем. Никогда.

Как назовете своих будущих детей?

Джулиана: Первое имя будет итальянское, а второе – казахское. Вот мальчика, например, будут звать Леонардо Ануар Рашев.

Ержан: А может, и наоборот.

Джулиана: Слушай, я буду носить этого ребенка девять месяцев, и у него будет твоя фамилия. Нет уж, имя дам сама!

Ержан: Нам повезло, в Италии можно давать несколько имен. И, думаю, человек выберет сам, когда позврослеет, какое из имен, казахское или итальянское, будет главным.

В какой точке земного шара вы себя видите в будущем?

Ержан: Мы не знаем.

Джулиана: Нет, знаем, мы это обсуждали.

Ержан: Мы, что называется, граждане мира. Я испытываю определенные чувства к своей Родине, но не сказал бы, что меня здесь что-то очень сильно держит. Хотя втайне я все же мечтаю, что закончу свои дни в Казахстане.

Не рано ли задумываться об окончании дней?

Ержан: Почему же? Я практически каждый день думаю о том, что будет, когда мне будет 50, 60, 70, когда я, в конце концов, умру. Повторюсь, хотелось бы закончить дни в Казахстане. Что произойдет в промежутке между сегодняшним днем и этим событием, не знаю. Могут быть, будут другие континенты, другое полушарие. Точно так же Джулиана не рвется вернуться в Италию и жить там. Мы можем оказаться в Камбодже или, например, Аргентине, Антарктике или Шри-Ланке. Хотя большая вероятность, что мы останемся в Казахстане навсегда. У нас здесь интересная работа, проекты, в том числе и совместные.

То, что вы общаетесь друг с другом на языке, который не родной для обоих, – это проблема?

Джулиана: Сначала это было серьезным барьером. Ты переводишь на английский с итальянского, и когда он осмысливает это для себя на русском, твои безобидные слова превращаются в катастрофу. Вот пример. В Италии сказать кому-то: «Почему ты не делаешь то-то и то-то? У тебя яиц нет?» – вообще не проблема. Это выражение безобидное и не имеет ничего общего с удалением тестикул. И вот я ляпнула и вижу, что Ержан чуть ли не пакует чемодан и уходит. Он со мной даже не разговаривал! В его взгляде читалось: «У этих отношений не будет завтрашнего дня. Я с тобой не останусь». А потом мы поняли, что это было просто лингвистическое недоразумение. Конечно, иногда хочется, чтобы он знал, как я умею разговаривать на родном языке. Уверена, что Ержан прекрасно говорит по-русски. Столько людей делают комплименты его текстам. А я их не понимаю! Да, мне хочется порой, чтобы мы говорили на одном языке. Но, в конце концов, это не имеет значения.

Вы друг для друга – лучшие друзья?

Ержан: Безусловно.

Джулиана: Я никому не доверяю так, как Ержану. У меня нет от него никаких секретов. А еще мне нравится, что ни он, ни я – не ревнивцы. Мы не проверяем телефоны друг друга, не контролируем. Это очень открытые отношения, основанные на доверии. Я ему все рассказываю. Все-все, в мельчайших подробностях.

А он?

Джулиана: Из него, бывает, и слова не вытянешь. Но я не оставляю попыток. «Как ты?», «Что происходит?»

Ержан: Это снова культурный нюанс. Казахские мужчины держат проблемы при себе и не любят их обсуждать со своими женщинами.

Но ты ценишь эту настойчивость Джулианы?

Ержан: Конечно. Повторюсь: она очень влияет на мое личностное развитие. Моя жена открывает меня, пытается вывести какие-то проблемные моменты наружу, чтобы они могли быть решены. Это то, чему нам надо учиться: выплескивать чувства, а не держать их внутри. От сдерживания куда больше вреда – не только для тебя, но и для окружающих. Вообще буду откровенным: Джулиана меня спасла. В этом нет никаких сомнений. Но, если так посмотреть, в большинстве случаев женщина спасает мужчину. Без любимой женщины мужчина – несмотря на любые другие достижения – потерян и одинок.