Расскажите, когда и где вы познакомились?
Асель: это было в апреле 2001 года. Я окончила алматинский иняз, учила там английский и французский, и мне захотелось овладеть еще каким-нибудь иностранным языком. Я выбирала между испанским и итальянским, но все-таки остановилась на Италии. Языковая школа для иностранцев находилась в маленьком средневековом городке Урбании, там всего семь тысяч жителей. В классе я подружилась с двумя девушками – датчанкой и австралийкой, одна из них устроилась на работу в местный бар, и мы ходили туда морально ее поддерживать. В этом баре мы и познакомились с Лорено и компанией его друзей. Сначала просто дружили, гуляли, ходили на концерты, а потом, через 3-4 месяца, что называется, прикипела. Я рассчитывала остаться в Италии на полгода, а в итоге осталась на 6,5 лет.
Лорено: у нас в Урбании очень редко встретишь девушку с азиатской внешностью. Я сразу подумал: откуда она? Сначала мы с друзьями предположили, что из Китая или Японии. Но нет, для них она очень высокая. А потом уже узнали, что Асель из Казахстана. Если честно, когда мы услышали "Казахстан", все были в шоке. "Вы знаете, где Казахстан?" Мы все: "Да, да, конечно". – "А где?" – "Ну, где-то там, где Пакистан..." Она смотрела на нас, как на дураков. Вечером я пришел домой и посмотрел атлас...
Асель: на следующий день Лорено мне говорит: "Я же в атласе посмотрел, где это – Казахстан". – "Ну и что?" – "Огромная страна, оказывается!" – "Ну вот, а ты даже о такой не слышал."
Лорено: когда Асель приехала, она вообще не разговаривала на итальянском, только на английском. А мой английский был в то время совершенно ужасный. Но мы друг друга странным образом понимали. А потом, буквально через 1,5 месяца, Асель уже заговорила на итальянском, она очень быстро его выучила, и стало совсем легко.
А как родители отреагировали на ваше решение быть вместе?
Асель: я очень хорошо помню тот момент, когда позвонила родителям и сказала, что остаюсь. До этого я, конечно, рассказывала, что познакомилась с хорошим мальчиком-итальянцем, рассказывала, куда мы ходим, что мы вместе ездили на море... А потом в какой-то момент пришло время выбирать: либо я возращаюсь домой, либо... я возвращаюсь домой. И мы с Лорено стали на эту тему часто разговаривать, обсуждать, и как-то он сказал: "А выходи-ка ты за меня замуж!". А я ответила: а и выйду-ка я замуж!
Позвонила родителям. Мама, видимо, от неожиданности сказала: "Я такое решение не могу самостоятельно принять, сейчас передам трубку папе". Я – папина дочка, у нас с ним очень крепкая связь, и он у меня тогда спросил только: "Ты счастлива?" – "Я счастлива." – "Вот и все, это самое главное." То есть мои родители, ни разу не видев Лорено в глаза, только на фотографиях, просто сказали: будь счастлива.
Лорено: мы поженились в 25 лет, в таком возрасте в Италии женятся очень редко, обычно в 30 и позже. У меня есть друзья, мои ровесники, им сейчас 38 лет, они до сих пор не женаты. У итальянцев очень сильны связи с отчим домом, мы близки с мамой, и я вижу, что многие мои друзья все еще сидят под маминым крылышком. Но мои родители сказали: если у тебя есть чувства, то женись.
Асель: но сначала мама спросила: "Ты что, девушку из Урбании себе найти не мог?". Городок маленький, слухи распространяются с сумасшедшей скоростью, и как только мы стали выходить с ним парой, родителям тут же доложили: "А вы знаете, ваш-то Лорено с какой-то то ли китаянкой, то ли японкой дружит". Конечно, мама устроила ему допрос с пристрастием.
Лорено: да, она спросила меня: "Ты что, не мог найти местную девушку?". А я сказал: "Таких девушек, как Асель, тут нет". И она это приняла.
.jpg)
Асель: мы поженились в феврале 2002 года без религиозной церемонии, как это принято в Италии. Просто пошли и зарегистрировались, как это у нас делается, в загсе. Присутствовали наши друзья и родственники с его стороны. А в июне, когда уже мои родители смогли приехать в Италию, мы сделали свадьбу "по-человечески": с платьем, с рестораном.
На тот момент, когда мы поженились, все наши друзья и родственники были несколько шокированы. Они сказали: вы с ума сошли, 25 лет, вы же еще совсем молодые, это рано. И я вспоминаю нас 13 лет назад, мы на самом деле были детьми. Такие мы были безбашенные, не обремененные ничем, никакими мыслями, работами, кредитами, карьерным ростом. Ну дети и дети. Сейчас я смотрю на 25-летних – уже вполне состоявшиеся люди. А мы на тот момент были совсем молоденькими.
- Как ваши родители познакомились друг с другом? В отличие от вас, у них-то существовал языковой барьер.
Лорено: мама Асель старалась выучить итальянский, даже пару-тройку раз сходила на курсы. И когда она приехала в Италию, то знала пару слов. Но моя мама, она ведь разговаривает даже не на итальянском, а на местном диалекте. И папа тоже. Но они как-то нормально общались. Когда родители Асель впервые приехали в Италию, я еще не разговаривал на русском, и мы с папой решили сходить на рыбалку. Наши женщины удивлялись: как они будут разговаривать, о чем? Когда мы вернулись, Асель спросила меня, о чем мы с папой беседовали. Потом то же самое спросила у папы. И оказалось, что наши ответы совпадали. Язык это, конечно, важно, но иногда он не нужен.
Асель: как бы высокопарно это ни звучало, главное – любовь, доброе отношение, сердечность. Они помогут понять людей, которые не говорят на одном языке. Его родители, как и мои, уже при первом знакомстве тянулись друг к другу, стремились друг друга понять. Сейчас наши мамы замечательно находят общий язык. Наш отпуск в Италии часто выпадает на оразу, а мама у меня человек верующий и много лет соблюдает пост. Так вот, она встает рано утром, читает намаз, делает все положенные ритуалы. А итальянская мама сама по себе очень рано встает. Она в 6 утра уже на ногах – надо вычистить печку, приготовить цукини, замариновать кролика в травах, чтобы потом приготовить обед... И вот, ранее утро, две мамаши сидят, болтают. Моя мама может составить односложную фразу на итальянском, но свободно говорить не может. Но зато она все понимает. Если раньше нам удавалось что-то между собой обсудить втайне, то теперь такое не проходит. Она смотрит, молчит и все понимает.
.jpg)
Насколько я поняла, между собой вы разговариваете на итальянском. Но вы, Лорено, отлично говорите по-русски. Все-таки пришлось его выучить?
Лорено: я выучил русский, потому что это нужно было для работы. Первое время, когда мы только приехали в Алматы, я работал в итальянской компании, и там мне русский язык был не нужен. А потом меня пригласили работать в Шымкент, и я задержался там на 1,5 года. Каждый день я проводил на заводе, общался с обычными людьми, с рабочими, и мне пришлось их понимать. Буквально через год-полтора я начал нормально общаться на русском.
Асель: дело в том, что в Шымкенте он оказался без меня. В то время у нас родился сын, ему было всего два месяца. И я осталась в Алматы, а он уехал. До этого мы были вообще неразлучны, везде вместе, и я всегда выступала в качестве переводчика, ему и не было нужды особо напрягаться. А тут он оказался один, без меня, в Шымкенте.
Лорено: мне все говорят: конечно, у тебя жена – казашка, она тебя научила. А я со своей женой никогда не разговаривал на русском, мы всегда говорим на итальянском. Многие мои коллеги, которые живут здесь 4-5 лет, до сих пор не разговаривают ни на русском, ни на казахском. Знают только "счет", "спасибо", "до свидания". А у меня, наверное, внезапно обнаружились способности к языкам (смеется).
Кроме языка, в Казахстане я научился дорожить родственными связями. Здесь очень любят, когда собирается много родственников, и все общаются...
Асель: Казахстан в этом плане "побил" Италию. Италия же всегда славилась своей семейственностью. Но у них такого нет.
Лорено: там мы встречаемся только на свадьбах, на больших мероприятиях, а здесь – большой город, все родственники живут тут и часто ходят друг к другу в гости. Здесь я привык к застольям, научился говорить тосты. Если честно, я не люблю этого делать, но привыкаю.
К местной кухне пришлось привыкать? Что вы чаще всего готовите дома?
Асель: в основном мы готовим итальянские блюда. Иногда мама, конечно, может приготовить манты, бешпармак. Внезапно Лорено полюбил борщ. Первое время он его на дух не переносил, видеть не мог, а сейчас ест.
Лорено: здесь я начал любить супы. В Италии мы едим суп только зимой, чтобы согреться, но летом – никогда.
Асель: для итальянцев суп летом – это все равно, что для нас окрошка зимой. Но в основном мы дома едим пасту, дети любят пасту. Но, с другой стороны, бешпармак – та же паста, если разобраться. У итальянцев есть похожее блюдо – отваренные в воде кусочки теста с соусом. Лорено любит наш плов, когда мама его готовит.
Лорено: плов – это как наше ризотто.
Какую страну вы считаете своим домом – все-таки Италию или уже Казахстан?
Асель: когда мы в Италии, мы говорим – поедем домой, в Алматы. Когда мы в Алматы, мы собираемся ехать в отпуск домой, в Италию. У нас два дома: и у меня, и у него. Да?
Лорено: на данный момент – да. Но я часто думаю о том, что когда буду старым, то хочу жить в Италии. Алматы – большой город, сейчас для меня лучше жить здесь. Я молодой, есть работа, бизнес, мы хорошо живем, у нас есть друзья. Но в старости я захочу жить там, где спокойно, где нет машин, в маленьком итальянском городке.
Асель: мои родители – врачи, мы много переезжали, жили в Актюбинске, в Уральске, в Караганде, в Москве. В Москве я пошла в 1-й класс, потому что родители учились там в аспирантуре. Я привыкла перемещаться. А Лорено, он – «урбанезе док». Есть такое итальянское выражение. Вообще аббревиатура DOC – это знак качества, он ставится на продуктах, качество которых контролируется определенным регионом. Например, на винах. Так вот, Лорено – «урбанезе док». Он никогда никуда не выезжал из Урбании, разве что в отпуск на пару недель. Не знаю, если бы меня не угораздило попасть в Урбанию, наверное, он бы так и жил там.
Многие меня спрашивают: почему ты захотела вернуться в Казахстан, что тебе в Италии не жилось? А тут дело даже не в том, что мне захотелось вернуться. Я, наверное, по натуре цыганка, мне на одном месте не сидится. Я прожила в Урбании 6,5 лет. Городок маленький, если первое время он радовал тем, что все друг друга знают, потом это стало напрягать. Чувствуешь себя, как в стоячей воде, которая вообще не шевелится, каждый день одно и то же. И я сказала: давай попробуем уехать куда-нибудь. А если уж куда-то выдвигаться, то почему бы не пожить в Казахстане? Сначала Лорено отреагировал негативно: ты с ума сошла? Что мы там будем делать? Что я там буду делать? Но на тот момент у нас не было детей, не было своей квартиры, кредитов, которые мы должны выплачивать. Не понравится – вернемся на то же место, в конце концов. В итоге ему пришлось согласиться. Мы приехали сюда без "завязок", без знакомств, Лорено сам устроился на работу, без всяких связей, как это у нас водится. И я даже удивляюсь, что он смог настолько прижиться здесь. Сейчас в Италию мы приезжаем только летом, провести отпуск на море. Пока младшая дочка еще маленькая, мы будем жить здесь, а через пару-тройку лет, возможно, еще куда-то рванем. Мы не загадываем. Если появится возможность, я с удовольстием еще куда-нибудь перемещусь.
Лорено: я тоже.
Асель: это и для детей хорошо: с самого раннего детства не задерживаться на одном месте, видеть разные страны, не говорю – разные культуры, но разные места, слышать разные языки. Мышление становится шире, границы стираются во всем.
Раз уж речь зашла про детей – кем они себя ощущают: итальянцами или казахами?
Асель: наверное, наши дети еще не самоидентифицировались. Они говорят: папа у нас итальянец, а мама у нас казашка. А ты? Ну, папа – итальянец, мама – казашка, а я вот такой. У нас двое детей, старшему 7 лет, младшей 3 года. Сына зовут ЗаккарИя, девочку – Зоя. Когда люди впервые слышат имя Заккария, они уверены, что его выбрал папа. Потому что имя библейское, это один из святых. На самом деле, оба имени детям выбрала я, и произошло это, когда мне было лет 13-14. Я впервые прочитала Сэлинджера, новеллу «Фрэнни и Зуи», это часть его известной саги о семействе Глассов. Одного из главных героев произведения зовут Заккария Гласс, а в семье его называли Зои, Зуи. И, влюбившись в этот персонаж, я решила, что, когда у меня будут дети, мальчика я назову Заккария, а девочку Зоя. Сказано – сделано. Благо, все согласились с этими именами, и моим, и его родителям они понравились.
А что касается религии, традиций, какие больше прижились в вашей семье?
Асель: когда меня спрашивают о религии, я говорю, что, наверное, все-таки атеистка. Но если уж нужно определиться, то непрактикующая мусульманка. Если читают молитву, то я, конечно, сложу руки, оглажу лицо, но не более того. И папа у меня такой же. Мама, даже будучи религиозным человеком, сказала мне перед свадьбой: если ты хочешь, если ты чувствуешь, что это нужно, иди в церковь, с моей стороны никаких упреков ты не услышишь. Но я не пошла. Я не против католицизма, просто тогда не чувствовала и до сих пор не чувствую себя принадлежащей к какой-то религии. Лорено – католик, тоже непрактикующий. Но у них все-таки другое воспитание. В Италии религия преподается в школе, они учат молитвы, и он тоже их знает. Но никаких месс, никаких исповедей каждое воскресенье.
У нас в друзьях много итало-казахстанских семей, и когда у них рождаются дети, они пытаются с нами советоваться, что же делать. Может быть, крестить, как принято у итальянцев, или делать какие-то другие обряды? Мы решили этот вопрос легко и просто: не делали вообще ничего, ни католических обрядов, ни мусульманских.
Лорено: когда дети вырастут, они сами решат, что им делать, уже в сознательном возрасте.
Асель: мы не считаем себя вправе навязывать свою волю, когда они еще совсем маленькие. И наши родители совершенно спокойно это восприняли. Хотя я знаю, что на религиозной почве в семьях часто возникают недопонимание и стычки. Единственное, что мы сделали, – побрили детей в 40 дней. Но сделали мы это исключительно в эстетических целях, без привязки к каким-то традициям – после рождения волосики у них были так себе.
За почти 14 лет брака у вас наверняка возникали какие-то культурные, ментальные противоречия. Кому пришлось приспосабливаться: вы, Асель, стали больше итальянкой или же Лорено – казахом?
Асель: знаете, в чем дело? Во-первых, итальянцы и казахи очень похожи между собой. А во-вторых, в последнее время я вообще стала избегать слов "ментальность", "менталитет". Я сейчас не говорю о каких-то совсем далеких странах, но люди в нашей широте, мне кажется, все одинаковые. Все разные и все одинаковые одновременно. Лично у нас в семье нет никаких различий и противоречий.
Привязывать человека к его национальности – я не вижу в этом смысла. Эта тема вне моего понимания. Я прожила в Италии около 7 лет, познакомилась со многими людьми и поняла, что все люди разные. Есть замечательные, есть гадкие, есть среди итальянских мужчин сумасшедшие ревнивцы, есть те, кто палец о палец не ударит, а есть такие, как Лорено или его брат – которые работают и разделяют с супругой все домашние обязанности, занимаются детьми. И также у нас в Казахстане: есть такие ответственные папы, но есть и те, для которых поменять подгузник – трагедия.
Лорено: все зависит от конкретных людей. Некоторые здесь удивляются, что у меня жена казашка, а когда узнают, что мы встретились в Италии, и вовсе испытывают шок: что она делала в Италии, как она там оказалась? Особенно это всех шокировало в южном Казахстане, в Шымкенте. Для них было очень странно, что казахская девушка поехала в Италию.
Асель: но неприятия мы никогда не встречали. В Италии однозначно. В Казахстане на просторах интернета часто встречаешь разговоры, комментарии, что, мол, не могла дома себе найти, надо было за иностранца выйти. Но мы лично с таким никогда не сталкивались. Даже те люди, которые обременены этими штампами, комплексами, закостеневшими устоями, довольно добродушно к нам относятся. Может быть, из-за детей. Потому что, когда есть дети, вообще не может быть никакого разговора о том, кто за кого вышел и откуда приехал.