Есть на свете некоторое количество вещей, которые я умею делать безупречно. Например, лепить пельмени идеально неотличимыми, как бельевые пуговицы. И манты, и пирожки у меня тоже получаются абсолютно идентичными по форме, размеру, завиткам и защипам. Бельё я развешиваю с патологически нездоровой дотошностью - чтобы все носки смотрели носками в одну сторону, прошу прощения за каламбур. Как будто ему, белью, предстоит висеть так сто тысяч лет.
Но есть одно умение, мне недоступное, как ни билась. Я не умею придавать своим бровям симметричную форму. Как писал Зощенко, что пардон, то пардон. И тогда я иду в салон красоты, сдаваться.
За много лет походов по этим капищам красоты мною накоплен некий запас впечатлений, соображений и риторических вопросов. Например, я не могу понять, почему косметологи не могут додуматься до не бог весть каких сложных умозаключений. Взять ту же коррекцию бровей. В разных салонах цена на эту процедуру разнится от вполне здравой до неприличия задранной.
И я совсем не понимаю, почему корректировщики бровей не в состоянии убедить клиентов в адекватности цены без претенциозных заявлений "у нас элитный салон в дорогом квартале". Все вменяемые девочки давным-давно просекли, что в "элитном" салоне могут вполне вольготно чувствовать себя криворукие "мастера", а в дешёвой парикмахерской при общественной бане на окраине города может работать мастер высокой квалификации.
Одно время я ходила к косметологу Зареме. Это была очень толковая и ловкая девушка. Она обставляла коррекцию моих бровей как целую операцию, сложную и в чём-то даже опасную процедуру. Пока я укладывалась на кушетке, Зарема абсолютно искренне (как мне казалось) интересовалась моими делами и самочувствием, вставляла в плейер кассету с неземной чарующей мелодией, включала подсветку на большой, сверкающей хромом лупе, тщательно мыла руки, садилась у меня в изголовье и легко вздыхала, проводя мне по лицу прохладными, приятно пахнущими ладонями, как бы ощупывая его и определяя масштабы катастрофы. Бережно повязывала мне лоб, там, где он, собственно, переходит в волосы, гладкой лентой и смазывала лоб и брови каким-то молочком. Вроде как готовила плацдарм для сражения. Казалось, сейчас эта девушка возьмёт в руки волшебный инструмент и перекроит мне физиономию до самых высоких образцов, сделает из меня вторую Нефертити.
Она брала пинцет, склонялась надо мной с таким сосредоточенным видом, как будто от исхода действа решается судьба человечества, и принималась за работу…
Закончив её, Зарема обтирала мне лицо каким-то уже другим молочком, бережно снимала ленту и нежно ерошила мне волосы. Видит Бог, как мне иногда трудно было удержаться в такие моменты от бурных рыданий. Со мной обращались, как с самым драгоценным существом на Земле. Потом, когда я уже сидела на кушетке, расслабленная, свесив ноги, как выздоравливающий от ранения фронтовик, Зарема, моя волшебная Зарема, придирчиво рассматривала результат, отходя на несколько шагов, приближаясь и снова отступая. Так рассматривают картину художники, Ван Гоги и Суриковы.
Надо ли говорить о том, что цена за услуги Заремы никогда не казалась мне высокой?
По своей вечной расхлябанности и тупой уверенности, что никто от меня не спасётся и никуда не денется, я ни разу не догадалась взять у Заремы её визитку. Просто шла в салон, где она, казалось, даже ночует. И в один непрекрасный пасмурный день обнаружила, что салон съехал, на двери висит замок, и моя прекрасная Зарема убыла вместе с коллективом в неизвестном направлении…
К чему я, собственно, рассказываю эту трогательную новеллу? Что я сказать-то хочу… А хочу я сказать следующее.
Кроме Заремы, я попадала в руки и к другим мастерам пинцета и лупы. С каменными лицами, не допускающими никакого контакта с клиентом. Умудряющимся за полчаса не произнести ни одного тёплого, человеческого слова. Равнодушно берущим деньги за работу, мастерски сумев при этом не взглянуть в лицо клиентки даже на миг…
Какие там ленты на лоб, какое там молочко. Какая там ещё релаксирующая музыка. В гробу вам будет лента на лоб и музыка…
Всегда интересно - вот как такие удерживаются в профессии? С такой нелюбовью к своему делу? В условиях бешеной капиталистической конкуренции.
О, равнодушные… О, пустоглазые… Прекратите на минутку жевать свою "жувачку", выньте из ушей наушники, послушайте, чего скажу. Обращаюсь к вам с почти материнским наставлением. Очнитесь вы уже, жестокосердные! Включите вы уже свои мозги… Поймите же вы, наконец, что быть с клиентом ласковыми, внимательными, предупредительными вам же выгоднее, дурочки вы стоеросовые…
Настоящий профессионал не тот, кто просто хорошо стрижёт, бреет, делает маски, выщипывает брови, покрывает ногти лаком и прочее. Настоящий профессионал тот, кто при этом видит в клиенте живого человека, личность.
Зарема, где ты? Дорогая моя…